Публицистика. Олег Ясинский.
Начать новую тему    Ответить на тему
Автор
Сообщение
Ежевика



Зарегистрирован: 12.06.2007
Сообщения: 685
Откуда: Москва

Сообщение Добавлено: Сб Июл 13, 2013 6:50 pm
Заголовок сообщения: Публицистика. Олег Ясинский.
Ответить с цитатой
ОЛЕГ ЯСИНСКИЙ

ОПЕРАЦИЯ «РЕПТИЛИЯ»

(по уничтожению никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы, 1980-й год)



Парагвай, Асунсьон, место казни Сомосы

Возьмите автомат любого типа
после восьми или больше лет веры в торжество закона,
и во время торжественной церемонии по случаю дня Независимости
откройте огонь по четырнадцати игрокам,
превратившим страну в жалкую шахматную доску для игры без правил,
затем убейте американского посла,
оставив ему напоследок жасминный цветок в одном из отверстий лба,
потом дайте очередь по ногам сеньора архиепископа,
чтобы до того, как вы его добьете, услышать от него слова богохульства,
после этого - развейте по воздуху поры кожи двенадцати жирных полковников,
успейте крикнуть - "Да здравствует народ!", пока гвардейцы будут целиться,
вспомните глаза детей,
имя вашей единственной,
вдохните поглубже, и главное, постарайтесь
не выронить из рук оружия,
когда земля стремительно бросится вам навстречу.


Роке Дальтон«ИСКУССТВО УМЕРЕТЬ»


Парагвайская столица Асунсьон, 17 сентября 1980 г. 11:20 утра. Перекресток улицы Америка с авеню Генералиссимуса Франсиско Франко.
Сюда медленно выезжает и останавливается на красный сигнал светофора белый лимузин марки Мерседес-Бенц в сопровождении
красного пикапа с вооруженной охраной.
За рулем лимузина – Хулио Сесар Гальярдо, главный шофер и телохранитель бывшего никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы,
на заднем сидении – сам Сомоса и его экономический советник, гражданин США Джозеф Байнитин.

Когда загорается красный свет и первые три машины перед лимузином успевают проехать,
стоявший на тротуаре напротив пикап вдруг трогается с места навстречу Мерседесу,
и из его кузова поднимается фигура человека в маске с гранатометом.
Лимузин резко тормозит, человек из кузова прицеливается и несколько раз нажимает на курок, но оружие заклинивает.
Еще через три или четыре секунды водитель пикапа нападающих выскакивает из машины, выбегает наперерез лимузину и с плеча открывает по нему автоматный огонь.
Одной рукой он беспрерывно стреляет, а другой тщетно пытается натянуть на лицо
постоянно спадающую маску. Лимузин с убитым водителем, потеряв управление, останавливается на обочине.
Автоматчик продолжает стрелять, целясь в глубину салона. Мерседес оказывается не бронированным и очереди легко пробивают лобовое стекло.
Охрана диктатора, оправившись от неожиданности и укрывшись за углом ближайшего дома,
открывает ответный огонь по нападающим.
Автоматчик уже залег на асфальте и на несколько метров отползает от Мерседеса.
В этот момент руководитель операции дает сигнал гранатометчику и со второй попытки гранатомет срабатывает.
Взрыв невероятной силы, слышимый в двадцати кварталах от места событий, в дребезги разносит крышу и переднюю дверь лимузина.
После этого охранники диктатора прекращают стрельбу и наступает тишина.

«Это не было актом мести, - рассказывал через много лет после событий командир операции Энрике Горриаран,
действовавший в Парагвае под псевдонимом «Рамон».

- У нас имелась конкретная информация о том, что Сомоса стал посредником между начальником полиции Гондураса
полковником Альваресом и аргентинскими военными, обучавшими контрас (наемников, действовавших с гондурасской территории против сандинистской Никарагуа – прим. авт.)
В те годы в Аргентине правила военная диктатура, 30 тысяч аргентинцев «пропавших без вести»,
500 их детей, похищенных военными…
Аргентинская военная хунта, как и Сомоса, считали, что в борьбе с коммунизмом США их предали.
И Сомоса лично финансировал эту борьбу и военную подготовку контрас, мечтая опять вернуться править Никарагуа.
Если бы он отказался от власти и уехал спокойно доживать куда-нибудь в Испанию,
мы бы не стали этого делать. Но это была не месть и не акт индивидуального террора,
а военная операция в рамках необъявленной войны, которую он вел
против собственной страны»…

Анастасио Сомоса Дебайле, известный по уменьшительному прозвищу Тачито, родился в Никарагуа в 1925 году
и был третьим сыном Анастасио Сомосы Гарсиа, являвшегося диктатором страны в 1934 года.
Его семья являлась одной из самых богатых в одной из беднейших стран Америки Никарагуа.
Более того, сам Сомоса Гарсиа в 40-е годы входил в шестерку богатейших людей мира.
Большую часть детства и юности Тачито провел на учебе в США.
Позднее он любил хвалиться, что лучше говорит по-английски, чем по-испански, и в семейном кругу клана
Сомосы все разговаривали между собой исключительно по-английски.
Уже в конце 70-х, когда он правил Никарагуа и воевал с сандинистами,
в ходе многочисленных международных пресс-конференций было вполне очевидно,
что по-английски он изъясняется куда свободнее, чем по-испански.
Многим запомнился его рост - 1.90 см. – вовсе нетипичный для среднего никарагуанца.

В 1957 году диктатор-отец, о котором Рузвельт сказал когда-то, что «это, конечно,
сукин сын, но это наш сукин сын» назначил 23-летнего Тачито - командующим главной репрессивной силой режима
– Национальной гвардией.
В 1967 году, после совершенно карикатурных «президентских выборов», он унаследовал власть от старшего брата,
в свое время унаследовавшего ее от отца.

Начало правления Сомосы-младшего ознаменовалось быстрым вступлением в никарагуанский рынок крупнейших
североамериканских корпораций: Citigroup, Bank of America, Chase Manhattan Bank,
Morgan Guaranty Trust, Wells Argo Bank, Banco de Londres y Montreal Limitado, Sears,
Westinghouse и Coca Cola.
В Никарагуа открылись крупнейшие в Центральной Америке торговые центры и дискотеки.
Началосьразвитие туризма, и первая леди страны, гражданка США, госпожа Хоуп Портокаррера
открывала новые культурные и медицинскиецентры.

В 1972 году Сомоса убедил США отменитьторговое эмбарго, наложенное на Гаити,
которой правил его коллега-тиран Жан-Клод Дювалье.
В благодарность Дювалье подарил никарагуанскому диктатору новый бронированный Мерседес и назвал именем Сомосы
главную трассу из гаитянского международного аэропорта в столицу.

В 1972 годуСомоса на время передал формальную власть в стране, так называемой “Национальной правительственной хунте”,
состоявшей из послушных политиков двух основных противоборствующих партий, и сохранил за собой контроль над
Национальной гвардией, уже давно являвшейся ненавистной большинству никарагуанцев, бандитской организацией, на страже интересов клана Сомосы.

В декабре 1974 г. сильное землятресение фактически сравняло с землей столицу Никарагуа Манагуа. Больше 10 тысяч человек погибло.
Сомоса ввел в стране военное положение и вновь стал фактическим правителем.
Позже выяснилось, что его семья присвоила большую часть гуманитарной помощи,
направленной Никарагуа другими странами.
Его близкий друг, североамериканский миллиардер Хауард Хьюджес оказался одним из крупнейших аферистов в истории США,
сначала он прятался от правосудия своей страны в Никарагуа, и после того, как это стало известно,
просто скрылся в неизвестном направлении.

Несмотря на все это, в 1974 г. Сомоса был “переизбран” президентом.
Немедленно после выборов, он ввел в стране цензуру и осадное положение, которые фактически не прекращались
до падения его режима в 1979 г.
С конца 60-х в никарагуанских горах уже действовали первые партизанские группы
Сандинистского Фронта Национального Освобождения, боровшиеся против сомосистского режима и его гвардейцев.
Политическиеубийства и пытки за подозрение в сочуствии левым партизанам стали в Никарагуа повседневной практикой.

Семья Сомосы владела в Никарагуа красивейшими дворцами, лучшими поместьями и десятками ведущих фирм,
за пределами страны в собственности Сомосы находились - роскошная вилла
и два кондоминиума в Майями, дом в Вашингтоне, ранчо в Техасе и Калифорнии,
виллы на Багамах и земли на севере Коста-Рики.
Его компания была крупнейшим экспортером никарагуанского скота, ему принадлежал крупнейший отель
в Коста-Рике и сеть отелей на испанской Коста-Браве.
Рыболовецкая флотилия страны тоже была его собственностью.
В Гватемале Сомоса владел множеством поместий и самым дорогим зданием центра, известным, какТреугольник,
несколькими фирмами, главным предприятием городского и междугороднего транспорта
и главной пивной компанией.
У него были инвестиции в Панаме, Колумбии и Венесуэле, акции в ведущих американских банках
и авиакампаниях, недвижимость в Англии, Испании и Канаде.
В Никарагуа и Центральной Америке он владел бизнесом главных казино и ночных клубов,
а только в столице Манагуа на его имя было зарегистрировано более 130
объектов недвижимости.

Вторым источником дохода клана Сомосы была горнодобывающая промышленность Никарагуа.
У фирм, добывавших там золото, было два дополнительных налога, попадавших непосредстваенно
в карман диктатора и составлявших около 2,25% от стоимости всей продукции.
Поэтому, когдажурналисты говорили, что Сомоса превратил Никарагуа в собственное поместье,
это была вовсе не метафора.

Еще в середине 70-х у Тачито завелась любовница – юная мисс Никарагуа Динора Сампсон.
Когда первая леди Хоуп узнала об этом, она переехала жить в США и появлялась в Никарагуа исключительно в представительских целях,
для официальных мероприятий и инаугураций.

Приход к власти в США в начале 1977 г. администрации президента Джеймса Картера,
оказался началом конца правления Сомосы.
Картер, в отличие от подавляющего большинства своих предшественников, реально озабоченный ситуацией
с нарушением прав человека, прекратил военную помощь США никараганской диктатуре, и несмотря на многочисленные и настойчивые просьбы Сомосы,
отказался с ним встречаться.

В начале сентября 1978 г. доведенный нищетой и террором национальной гвардии до отчаяния,
никарагуанский народ восстал против режима.
Когда партизаны при активной поддержке населения занимали все новые города и районы Никарагуа,
Тачито приказывал бомбить жилые кварталы.
В ходе народного восстания от рук гвардейцев Сомосы погибло больше 50 тыс. никараганцев,
в подавляющем большинстве являвшихся мирными жителями.
Многие страны разорвали с никарагуанским режимом дипломатические отношения.

Единственными странами, до конца поддерживавшими Сомосу, оказались расистская ЮАР,
и находившиеся под властью подобных диктатур - Португалия, Аргентина и Парагвай.
Даже Пиночет в Чили отказал столь одиозному режиму в поддержке.

В тоже время, правительства Кубы, Венесуэлы, Коста-Рики, Панамы и Мексики, предоставили сандинистам оружие,
переправлявшееся в страну через освобожденные территории возле коста-риканскойграницы,
и эта помощь, несомненно, ускорила развязку.

В отличие от множества других случаев латиноамериканской истории, на этот раз, США не спасли в последний момент
ненавистный народу режим, и 17 июля 1979 г., за два дня до вступления в Манагуа двигавшихся на столицу со всех сторон
колонн сандинистов, Сомоса отказался от власти и бежал из страны.

Правда, первое заявление об отставке Сомоса написал от руки еще 29 июня,
и 18 дней носил его в кармане в ожидании гарантий политического убежища
со стороны посла США в Никарагуа Лоуренса Пессульо.
Таких гараний так и не последовало. Более того, второе и окончательное заявление об отставке
было напечатано на машинке только после того, как госсекретарь США и председатель
Организации Американских Государств в ультимативной форме потребовали от Сомосы
оставить власть и немедленно покинуть страну.

Короткий текст заявления об отставке гласил, о том, что “я отказываюсь от должности президента,
на которую был избран волеизъявлением народа”, что “я боролся против коммунизма”
и что “когда правда станет известна, история признает мою правоту”.

Сначала самолет с диктатором и его ближайшим окружением перелетел в Майями,
где после 6 часов бесполезного ожидания ответа на просьбу о политическом убежище,
вся компания пересела на яхту и направилась сначала на Багамы, а затем в обстановке
полной секретности в Гватемалу, откуда были проведены переговоры с парагвайским диктатором
Альфредо Стресснером, согласившимся принять Сомосу.

Ровно через месяц после бегства из Никарагуа, из Гватемалы в парагавйскую столицу Асунсьон
вылетел чартер Парагвайских Авиалиний. Транспортные услуги стоили 100 тысяч долларов
и в контракте о них указывалось, что перелет должен быть беспосадочным.

В Асунсьоне Сомоса прибрел виллу, являвшуюся раньше посольством ЮАР,
где поселился с любовницей, двумя племянниками и многочисленной прислугой.
После этого он купил несколько поместий в Парагвае, общей площадью более 25 тыс. гектаров,
виллу с окрестносьями в Бразилии за 20 миллионов долларов, несколько угольных шахт в Колумбии
и модный парагвайский журнал.

О том, как возникла идея о казни Сомосы, есть несколько версий.
Скорее всего, впервые этот разговор состоялся в Манагуа, в аргентинском ресторане Лос-Гаучос,
где через несколько месяцев после победы революции, в последние дни 1979 года,
как раз между католическим Рождеством и Новым годом собрались аргентинские бойцы-интернационалисты
Уго Урурсун («капитан Сантьяго»), Энрике Горриаран («командантеРамон») и еще несколько их соотечественников
и соотечественниц.
Все они участвовали, как добровольцы в войне за освобождение Никарагуа в составе Интернациональной колонны
«Бенхамин Селедон» Южного фронта Сандинистского фронта Национального Освобождения.

В этот первый год революции президентом США был еще Джимми Картер, и Штаты еще не начали необъявленную войну
против Никарагуа (когда президентом станет Рональд Рейган, военная подготовка и финансирование «демократической оппозиции»,
вместе с минированием никарагуанских портов и спецоперациями ЦРУ по дестабилизации
сандинистского правительства станет официальной частью внешней политики США).
Только что свергнутый и проклятый абсолютным большинством никарагуанцев Сомоса,
планировал возвращение к власти и начал финансирование вооруженных банд,
именовавших себя «контрас», которые действовали с территории Гондураса.
Первыми инструкторами никарагуанских «контрас» были тоже оплачивавшиеся Сомосой
аргентинские офицеры и происходило это в годы правления в Аргентине
военной диктатуры.
Можно еще вспомнить об одном из примеров двойного стандарта внешней политики СССР
в отношениях с аргентинской военной хунтой.
Когда целые семьи левых оппозиционеров «пропадали без вести», замешанные в бетономешалках
или сбрасываемые в Атлантику с транспортных самолетов аргентинских ВВС,
Советский Союз закупал в Аргентине пшеницу и мясо и политкорректно не вмешивался
в ее «внутренние дела»… в отличие от официальной кампании солидарности с жертвами соседней
диктатуры - чилийской.

Из всего «социалистического лагеря» только Куба в те годы говорила вслух о преступлениях
аргентинских военных.
Существуют свидетельства о том, что первый транш «на борьбу с коммунизмом в Никарагуа»
составил два миллиона долларов. Поэтому операция по ликвидации Сомосы,
осевшего в соседнем с Аргентиной Парагвае, для аргентинских интернационалистов
из геваристской «Революционной Армии Народа», была делом чести.
С этим предложением они обратились к никарагуанскому руководству, и после его принятия
и обсуждения, при поддержке экспертов из только что созданной сандинистской службы
безопасности был разработан план по уничтожению диктатора, вошедший в историю,
как Операция «Рептилия».

Руководителями операции стали Сантьяго (настоящее имя Уго Урурсун) и Рамон (Энрике Горриаран),
они же назвали три основных и почти невыполнимых ее условия:
«проникнуть в Парагвай не вызывая подозрений», «выполнить миссию избежав задержания»
и «покинуть страну не оставив следов».

Рамон определил число участников и лично отобрал их: семь человек, кроме него и Сантьяго.
Это были: Хулия, Сусана, Армандо, Ана и Освальдо. Хулия была беременна от Рамона.
Рассказывают, что в группе был один никарагуанец и именно ему было дано право
выстрелить по Сомосе из гранатомета. Но изо всех известных достоверных интервью участников
следует, что из гранатомета стрелял Сантьяго, все они были аргентинцами,
а рассказы о никарагуанце скорее всего не более, чем красивая легенда.

Из Никарагуа в начале 1980-го, бойцы направились в Колумбию, где в течение двух или трех месяцев
в одном из партизанских лагерей прошли курс конспиративной и военной подготовки.
После этого, приблизительно за полгода до операции они под чужими документами перебрались в Парагвай.

Из отрывочных публикаций прессы им было известно, на какой из улиц проживает Сомоса,
на каких машинах ездит и какая охрана его обычно сопровождает. Но когда они прибыли в Парагвай,
выяснилось, что экс-диктатор неожиданно сменил место жительства.
Новый поиск занял три дня. Основным методом этого поиска были поездки на такси
красивой белокурой аргентинки, которая «искала модную парикмахерскую в половине квартала
от дома, где проживает некий Анастасио Сомоса, откуда-то из Центральной Америки».
Помогла полиция. Один из заблудившихся в поисках таксистов догадался подъехать
к полицейской заставе и спросить об этом, и ему с удовольствием начертили схему.
Это произошло в начале июля 1980 г.

В целях конспирации Сомоса именовался подпольщиками «Эдуардо», довольно быстро удалось выяснить
номера четырех машин в его пользовании и стало ясно что главной трудностью проекта
будет крайняя нерегулярность его планов и маршрутов.

Окрестности виллы, где проживал он, считались самым эксклюзивным и безопасным районом
Асунсьона. Средняя стоимость аренды дома здесь в начале 80-х составляла 1500 долларов
в месяц и весь район был буквально нашпигован полицией и агентами службы безопасности.
Единственными возможностями для наблюдения за передвижением экс-диктатора могли быть соседний
супермаркет, два сервисцентра и 45-минутные пешие прогулки вдоль десяти кварталов.
Поэтому было принято решение о покупке газетного киоска в 250 метрах от дома Сомосы.
Так Освальдо стал «торговцем прессой» и продавал полиции и охранникам Сомосы порнографические журналы,
устанавливая с ними «доверительные отношения».
Именно отсюда, из киоска, он даст 17 сентября по рации сигнал о выезде объекта из дома и начале операции.

Пока первая группа организовывала наблюдение за Сомосой, другая занялась приобретением на черном рынке
оружия, его перевозкой и складированием в двух явочных домах на границе с Аргентиной.

Рассматривались разные планы операции: организовать покушение на Сомосу в одном из эксклюзивных ресторанов
Асунсьона, куда он время от времени ездил с охраной; арендовать грузовик для перевозки овощей
и спрятаться там с оружием, дожидаясь приближения машин с Сомосой и другие.
Но из-за полной непредсказуемости его планов, ото всех этих идей со временем пришлось отказаться.

Тем не менее, чаще всего он выезжал по улице Америки и после светофора сворачивал
оттуда по авеню Франсиско Франко, позже переименованную в авениду Испании.
Поэтому именно на этом перекрестке был снят на три месяца двухэтажный особняк,
c просторного балкона которого открывался вид на перекресток, а вход на первый этаж
скрывался густыми кустами.

Оплатившие его аренду иностранцы, представились продюсерами испанского певца Хулио Иглесиаса,
«готовящего гастроли-сюрприз в Парагвай, т.к. включил в свой последний диск три парагвайские народные песни».
Квартиросъемщики просили хозяев квартиры не разглашать эту новость, поскольку «Иглесиас планирует прибыть
в страну заранее и немного отдохнуть от поклонников и прессы».
Всего в 400 метрах от этого места находился Генеральный штаб парагвайской армии,
а в 300 – посольство США, и действовать следовало предельно осторожно.

После 20 августа Сомоса вдруг исчез. По крайней мере, Освальдо, практически не покидавший своего газетного киоска,
не видел ни охранников диктатора, ни его лимузинов.
Появился он так же внезапно как и исчез только через три недели, 10 сентября.

К этому моменту были отработаны последние детали.
Был куплен пикап «Шевроле», который обычно не заводился сразу, но зато обладал широким полем
для ведения огня из кузова.

Утром 15 сентября все оружие уже было в «доме Хулио Иглесиаса»:
автоматическая винтовка ФАЛ для Армандо, М-16 с 30 пулями в магазине и 9-миллиметровый пистолет «Браунинг»
и советский гранатомет ПРГ-2 для Рамона.
Согласно новому и окончательному плану, когда Освальдо увидит из киоска кортеж Сомосы,
он по рации даст сигнал, которым будет цвет лимузина диктатора.
После этого партизаны, скрывающиеся в «доме Иглесиаса» должны в течение 13 секунд
покинуть укрытие и занять боевые позиции.
Существует распространенная версия о том, что в лимузин Сомосы выстрелили из гранатомета
с балкона второго этажа «дома Иглесиаса», то же самое мне говорили соседи этого дома в Асунсьоне.
Это тоже миф. Покушавшиеся действовали наверняка и стреляли не с балкона,
а из кузова пикапа.

«Время 0» наступило в 10:35 утра 17 сентября, когда Освальдо зарывшись в непристойные журналы – самый ходовой
товар своего киоска - передал по рации: - Бланко! Бланко! – и вышла игра слов,
по которой в испанском языке понятия «белый» и «цель» выражаются одним и тем же словом.
Следуя плану, Рамон со своим М-16 залег в саду «дома Иглесиаса», Армандо поставил свой пикап на краю тротуара,
чтобы в любой момент перерезать путь сомосовскому кортежу, а в кузове пикапа,
прикрытый сверху брезентом лежал гранатометчик Сантьяго,
в ожидании сигнала своих товарищей.
В этот момент пути назад уже не было. Лимузин диктатора находился в сотне метров от них,
за шестью машинами, ждущими зеленого света светофора.
Свет поменялся, машины тронулись, Армандо рассчитал несколько секунд,
чтобы пропустить первые три и надавил на газ…

События последовавшие за покушением представлены в достаточно обильной фото- и видеохронике того времени.
Охранники, удерживающие безутешную любовницу диктатора Динору Сампсон,
которая услышала взрыв из дому и пыталась пробиться к оцепленному полицией обугленному лимузину.
Торжественные похороны Сомосы в Майями в окружении всех поколений профессиональных
кубинских и никарагуанских антикоммунистов.
Разрешение на эти похороны в США были личным достижением законной жены диктатора Хоуп Портокарреро,
гражданки этой страны, в последний раз выполнившей представительскую миссию –
на этот раз – безутешной вдовы.

Хроника не отразила множества перипетий аргентинских подпольщиков, в тот же день,
импровизируя и путая следы, бежавших из Парагвая.
Выжили все, кроме Уго Урурсуна, «капитана Сантьяго».

Уже приблизительно через 15 минут после покушения, тело Сомосы было опознано властями.
Еще через несколько часов по личному распоряжению Альфредо Стресснера были закрыты все аэропорты и границы Парагвая,
а за любую информацию об «иностранных экстремистах» была обещана невиданная в этой стране премия в 50 тысяч долларов.
Стресснер начал самую масштабную в истории Парагвая охоту на беглецов.
Но никого из них, кроме Сантьяго, уже там не было. Спецслужбы диктатуры действовали достаточно эффективно
и через 8 часов после покушения личность «капитана Сантьяго» была установлена.
Ситуация осложнялась и тем, что рослый рыжебородый аргентинец легко выделялся на фоне
большинства парагвайцев, низкорослых и с индейскими чертами.
Сегодня уже никто не ответит на вопрос, почему в нарушение всех конспиративных норм
и договоренностей о личной безопасности, Уго Урурсун, вечером второго дня
после убийства Сомосы, полностью опознанный, и в разгар поисков подпольщиков,
попытался вернуться на одну из явок в окрестностях Асунсьона, где оставалось спрятанное
оружие и 4000 долларов.
Скорее всего, он считал своим долгом вывезти из страны оружие и деньги,
что являлось его личной ответственностью.
Известно только, что он попал в ожидавшую его там засаду, соседи слышали перестрелку
и через несколько часов вышло официальное заявление парагвайских властей о том,
что он был убит при попытке задержания.
Вся правда об этом стала известна лишь несколько лет назад, когда в Асунсьоне
были обнаружены некогда тайные «архивы террора».

В этой стране с середины 70-х и до середины 80-х действовал главный координационный центр
«Плана Кондор» - совместной спецоперации южноамериканских диктатур по физической ликвидации
левых оппозиционеров, диссидентов и им сочувствующих.
Парагвай – единственная страна в Латинской Америке, где уходящая диктатура не успела уничтожить
свои архивы. В одной из папок журналистам удалось найти протоколы допросов
Сантьяго и фотографии его тела со следами пыток.
Не добившись от него нужной информации, его утопили в ванной с нечистотами.


Существует еще одна версия - о том, что спецслужбы Стресснера знали о готовящемся покушении на Сомосу,
но не вмешались, потому что: во-первых присутствие бывшего диктатора Никарагуа привлекало
к Парагваю и его режиму слишком много внимания международной прессы и правозащитников,
во-вторых – вооруженная акция «международного коммунизма» в стране служила прекрасным поводом
для дальнейшего «закручивания гаек» и так бывшего далеко не самым либеральным режима,
и в третьих – и эта «романтическая» история наиболее известна – Сомоса,
известный своими скандальными и эксцентричными выходками в кругах провинциального
парагвайского бомонда, попытался отбить у самого Стресснера какую-то любовницу,
а настоящие мачо такого, как известно, не прощают.

Новость о смерти Сомосы в Никарагуа встретили с ликованием, и наверное излишне говорить,
что дело вовсе не в кровожадности никарагуанцев.

Для президента США Картера операция «Рептилия», наоборот, повлекла серьезные проблемы.
Буквально за несколько недель до этого Картер с трудом убедил, а точнее, переубедил
Национальный конгресс США в том, что сандинисты «не поддерживают международного терроризма»
и полуразрушенной войной стране необходимо возобновить экономическую помощь.
Казнь Сомосы в Парагвае поставило Картера в очень неудобное положение перед его оппонентами
из Сената и несмотря на то, что у властей США в тот момент не было никаких доказательств
прямой причастности к этому сандинистского правительства, его полное неучастие
в этой акции выглядело маловероятным, что сделало невозможным предоставление
Никарагуа экономической помощи США при Картере, а при пришедшем на его место Рональде Рейгане,
США начали против Никарагуа настоящую войну.

Знаменитый аргентинский писатель Хулио Кортасар мечтал и собирался написать книгу
об этой истории, но его неожиданная смерть сорвала эти планы.
Остались лишь воспоминания о встече Энрике Горриарана («Рамона») и Кортасара,
когда они несколько часов как старые друзья беседовали. Оба поразили друг друга одним и тем же
– простотой и застенчивостью собеседника, чертами столь редкими среди персонажей
подобного масштаба.

Что было дальше?

Двое из участников: «Армандо» (Роберто Санчес) и «Сусана» (ее настоящего имени точно установить не удалось,
предположительно – Клаудиа Лареу) - погибли в январе 1989 г. при героическом и абсурдном штурме
армейской казармы Ла-Таблада в окрестностях Буэнос-Айреса.
Энрике Горриаран тоже участвовал в этом, но cмог уйти от преследователей,
в 1995 был арестован в Мексике и экстрадирован в Аргентину, где попал в тюрьму.
В 2003 г. он был амнистирован и умер в 65-летнем возрасте от сердечной недостаточности
в сентябре 2006 г. в Буэнос-Айресе.

«Ана», «Хулия» и «Освальдо» продолжают жить под вымышленными именами
и кажется до сих пор бегут от стресснеровской полиции и призраков прошлого.

Штурм казармы Ла-Таблада – несмотря на то, что это было совсем недавно и произошло буквально
на глазах у местной и мировой прессы, по сей день остается одной из самых запутанных
страниц аргентинской истории.

Это случилось вскоре после возвращения страны к демократии, когда на ключевых постах
аргентинских вооруженных сил оставались лица ответственные за бесследное «исчезновение»
тридцати тысяч соотечественников.
Незадолго до штурма, Энрике Горриаран, вернувшийся в Аргентину и возглавивший подпольную организацию
«Все за родину», получил откуда-то очень подробную и достоверную информацию о том,
что в гарнизоне, на территории которого находятся казармы мотопехоты Ла-Таблада,
готовится новый военный переворот, чтобы покончить с хрупкой демократией президента Рауля Альфонсина.
Очень вероятно, что переданная Горриарану информация была провокацией
и планом военной разведки по «очищению» страны от леворадикальных элементов.

23 февраля 1989 года группа из 42 партизан атаковала казармы, в которых находилось 3600 пехотинцев.
Бой продолжался больше 30 часов, армия применила против нападавших бронетехнику
и вертолеты с использованием запрещенных международными конвенциями бомб с белым фосфором.
Результат – 28 погибших партизан, несколько из них, в т.ч. Роберто Санчес были захвачены живыми
и казнены без суда и следствия.
Со стороны противника – 9 погибших военных и 2 полицейских, по свидетельствам очевидцев,
некоторые их них – от вертолетных бомбежек своих же.
Тела большинства погибших и убитых партизан по «традиции» аргентинских военных «исчезли».
Останки Роберто Санчеса, «Армандо», были случайно обнаружены и опознаны только в 2009 г.

Аурора Санчес, живущая в Испании сестра Роберто, кроме брата потерявшая в штурме Ла-Таблады,
еще и двадцатилетнего сына, Ивана Руиса, вспоминает «Армандо»:

- Ему не нравилось рассказывать об этой истории с Сомосой… он говорил, - просто мы должны были это сделать, и всё…
Его совершенно не интересовала ни слава, ни деньги, доказательство этого – сама его гибель, он погиб как жил,
без ничего, у него не осталось даже собственной квартиры…
Когда мы виделись с ним в последний раз, я спросила его, когда будет следующий, на что он ответил:
- Ты же знаешь, какое у меня ремесло. Может – на следующей неделе, а может и никогда.
Я только об одном тебя хочу попросить… не делай глупости, если что, возить мои кости на самолете,
помни что мне нравится летать самолетами только живым…
- Брат смеялся надо всем на свете… поэтому я написала в моей книге, что сегодня он наверняка
наслаждается в руках судмедэкспертши, ласкающей его бедренную и берцовую кости.
Как бы он над этим смеялся! Он был таким жизнелюбом… и еще – он обожал Никарагуа…»

Продолжая тему того, что было дальше, остается добавить немногое:
На месте казармы Ла-Таблада в Буэнос-Айресе сегодня построен супермаркет.

Вожди сандинистской революции Даниэль Ортега и Томас Борхе предали ее.
И в сегодняшнем никарагуанском правительстве от сандинизма осталась только вчерашняя риторика,
имена некогда легендарных лидеров и горькие воспоминания народа,
когда-то кровью и в избытке заплатившего за эту преданную революцию.


Перемены к лучшему, наконец пришедшие сегодня в Венесуэлу, Эквадор, Боливию
и некоторые другие страны континента, стали результатом не партизанских «очагов» и вооруженных восстаний,
а мощных социальных движений, слева и снизу потребовавших прекращения неолиберальной экономической модели и поиска альтернатив капитализму.

Вопреки вчерашним революционным библиям и догмам, основными характеристиками этой новой
гражданской революции в Латинской Америке являются ненасилие,
как метод, и практика самого широкого идейного, культурного и религиозного
многообразия, позволившие большинству дискриминируемых и эксплуатируемых меньшинств,
наконец, почувствовать себя большинством, и на смену вчерашней представительской демократии
предложить нечто более демократическое – демократию участия широких кругов населения
в реальных политических процессах.
И именно эта организационная сила латиноамериканских гражданских движений
оказалась в наши дни куда эффективнее силы оружия, на которую делали главную ставку
многие революционеры прошлого ХХ века.

Когда я стоял на этом асунсьонском перекрестке, пытаясь представить себе события почти 33-летней давности,
меня не покидало чувство того, что за мной наблюдает множество взглядов участников
этой истории, почти никем никому не рассказанной и сегодня полузабытой.
Возможно, это просто игра воображения. А может быть, это кровь известных и неизвестных героев
нашей единой общечеловеческой истории, которая стремится стать памятью
и скрепить воедино обломки миров и надежд, разбитых вдребезги крушением
реальных и мнимых утопий наших поколений.
Поэтому мне показалось, что я должен попробовать рассказать об этом.


Олег Ясинский
Сантьяго 11 июля 2013 г.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Ежевика



Зарегистрирован: 12.06.2007
Сообщения: 685
Откуда: Москва

Сообщение Добавлено: Пн Июн 09, 2014 12:07 pm
Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой
СУБКОМАНДАНТЕ МАРКОС, ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

Ла-Реалидад, планетаЗемля.
Май 2014 г.

Товарищ, товарищи:
Добрый вечер, день, утро в любой из ваших географий, времени и прочего.
Доброй глубокой ночи.

Я бы хотел попросить у товарищей, последователей Шестой(имеется в виду Шестая декларация Лакандонской сельвы,
опубликованная в июне 2005 г., последний программный документ сапатистов, призывающий к широкому прямому
и горизонтальному диалогу на равных со всеми антикапиталистическими силами Мексики
для создания единого движения сопротивления неолиберализму, - прим. переводчика),
прибывших из разных мест, особенно тех, кто представляет свободные средства информации терпения,
терпимости и понимания по отношению к тому, что сейчас скажу,
потому что это будут мои последние публичные слова перед тем, как меня не станет.

Я обращаюсь к вам и к тем, кто благодаря вам нас видит и слышит.

Может быть, с самого начала или с середины этих слов в вашем сердце появится и будет расти чувство того,
что что-то здесь неуместно, что-что-то не складывается, как будто не хватает одной или нескольких частей
показываемой вам головоломки. Будто просто чего-то не хватает.

Может быть потом, через дни, недели, месяцы, годы, десятилетия, станет понятным то, о чем мы сейчас говорим.

Мнение моих товарищей из САНО (Сапатистской Армии Национального Освобождения- прим. переводчика) меня в этом отношении не беспокоит,
мы здесь к этому привыкли: двигаться, бороться, всегда зная, что всегдачего-то не хватает.

И это все при том что, и только пусть никто не обижается, умственные способности сапатистских товарищей обычно намного выше средних.

Кроме того, мы удовлетворены и гордимся тем, что решение о котором мы сообщим сейчас нашим товарищам
как из САНО так и последователям Шестой, является решением коллективным.

Мы рады тому, что о том, что я сейчас скажу, первыми проинформируют всех свободные, альтернативные,
независимые средства информации этого нашего архипелага боли,
возмущения и достойной борьбы, именуемого «Шестой декларацией».

И если когда-нибудь кого-то еще заинтересует произошедшее в этот день, чтобы узнать об этом он должен будет обратиться с свободным средствам информации.

Начнем. Добро пожаловать в сапатистскую реальность.


I. Трудное решение

Когда наши кровь и огонь окрасили 1994 год, для нас, сапатистов, это вовсе не было началом войны.
Война тех, кто наверху, смертью и разрушением, грабежом и унижением, эксплуатацией и молчанием,
навязываемыми побежденным, началась против нас века назад.

1994 год для нас стал лишь одним из эпизодов войны тех кто снизу против тех, кто наверху, против их мира.
Это война сопротивления, которая ведется каждый день в каждом уголке всех пяти континентов,
во всех их горах и деревнях.
И эта борьба многих, тех кто внизу, борьба ради человечества и против неолиберализма, была и остается нашей.
Вопреки смерти мы требуем права на жизнь.
Вопреки молчанию мы требуем слова и уважения.
Вопреки забвению – памяти.
Вопреки унижению и презрению – достоинства.
Вопреки подавлению – бунта.
Вопреки рабству – свободы.
Вопреки навязыванию – демократии.
Вопреки преступлению – правосудия.
Кто, имеющий в венах хоть немного человечности, мог бы или может сомневаться в справедливости этих требований?
И тогда многие нас услышали.

Начатая нами война дала нам шанс достичь ушей и сердец ближних и дальних географий.
И чего бы ни не хватало и не хватает нам сегодня, нам удалось тогда добиться многих взглядов, ушей и сердец.
В тот момент у нас появилась необходимость ответа на один важный вопрос: А что потом?

В наших мрачных расчетах кануна восстания не оставалось места ни для каких других вопросов.
Так этот вопрос привет нас к следующим:
Готовить тех, кто придет к нам на смену к дороге смерти?
Готовить лучших солдат и больше солдат?
Делать вид, что мы за диалог и за мирное соглашение, готовя при этом новые военные удары?
Превратить процесс убивания и умирания в наше единственно возможное будущее?
Или же мы должны каким-то образом попробовать восстановить дорогу жизни, ту, что разрушили и продолжают разрушать те, кто вверху?
Это дорога не только коренных народов, она принадлежит еще и трудящимся, студентам, учителям, молодежи, крестьянам, и вообще всем отличным от тех, кто вверху, всем кто снизу презираем и преследуем.
Должны были мы в очередной раз в истории отметить нашей кровью путь, ведущий других ко Власти,
или же мы должны были повернуть наш взгляд и сердце к тем, кем мы являемся сами,
то есть коренным народам, хранителям земли и памяти?

Тогда никто этого не услышал, но в этом первом бормотании, являвшемся нашими первыми словами, мы предупредили,
что наша дилемма заключается не в том, чтобы вести переговоры или воевать,
а в том, чтобы жить или умереть.
Тот, кто заметил тогда, что эта ранняя дилемма была не индивидуальной –
возможно тот после этого лучше понял что происходило в сапатистской реальности последние 20 лет.
Я говорил вам, что мы столкнулись с этим вопросом и этой дилеммой.
И мы выбрали.
И вместо того, чтобы посвятить себя подготовке партизан, солдат и эскадронов,
мы занялись подготовкой специалистов по образованию и здравоохранению,
и так были созданы основы сапатистской автономии, удивляющей сегодня мир.

Вместо постройки казарм, совершенствования нашего оружия, строительства стен и рытья окопов, были построены школы, больницы и медицинские центры,
мы улучшили наши условия жизни.
Вместо борьбы за право занять место в пантеоне индивидуализированных мертвых снизу,
мы решили заняться строительством жизни для всех.

Все это происходило в условиях войны, которая из-за своей неопределенности была ничуть не менее летальной.
Потому что одно дело крикнуть на демонстрации «вы не одни!» и совсем другое -
столкнуться наедине с корпусом бронированной колонны федеральных войск,
как это было в зоне Чьяпас Лос-Альтос и дальше – гадать повезет ли,
если об этом кто-то узнает и повезет ли чуть больше, если об этом кто-то узнает
и возмутится и повезет ли еще больше и тот, кто возмутится сделает что-то еще.

И в это время танкетки оказываются остановлены сапатистскими женщинами, которые ввиду отсутствия моторизированного автопарка,
при помощи града камней и упоминания какой-то матери заставляют стальную змею отступить.

В это время в северной зоне Чьяпаса создаются и растут группы «белой гвардии»,
превращающиеся в ультраправых боевиков, в зоне Цоц Чох не прекращаются нападения крестьянских организаций,
у которых от «независимых» нет даже названия и в зоне Сельвы Цельталь –
комбинация между группами ультраправых боевиков и «контрас».
И одно дело – кричать на митинге «все мы Маркос!» или «не все мы Маркос!»,
в зависимости от случая, и совсем другое – быть преследуемыми целой военной машиной,
с оккупацией деревень, с прочесыванием гор, с использованием дрессированных собак,
с винтами военных вертолетов, раскачивающих кроны сейб, с объявлениями с предложением компенсации за то,
что «живым или мертвым», возникшими в первые дни января 1994 г. и достигшими максимально истерического уровня в 1995 г.,…
и все что происходило потом в Пограничной Сельве, нападения на крестьянские организации,
использование ультраправых боевиков, милитаризация зоны, угрозы.

Если во всей этой истории есть какой то миф – то это не миф маски, а ложь, повторяемая с тех самых пор иподхваченная многими людьми даже с высшим образованием;
ложь о том, что война против сапатистов продолжалась всего 12 дней.

Я не буду приводить здесь детального анализа. Любой серьезный человек, обладая хоть немного критическим мышлением, может восстановить всю эту историю,
и выполнить все несложные упражнения по сложению и вычитанию, чтобы сказать, кого в результате было больше – репортеров или солдат с полицейскими
и чего было больше – фраз одобрения или оскорблений с угрозами, и цена назначалась за то чтобы увидеть его без маски,
или за то что «живым или мертвым».

В этих условиях, иногда за счет наших собственных усилий, а иногда благодаря щедрой и бескорыстной поддержке людей со всего мира,
нам удалось продвинуться в этом строительстве, правда, покаеще далеко не законченном, но уже определенном,
того, чем мы являемся.
Поэтому то, что «мы здесь, всегдашние мертвые, умирающие снова, но на этот раз чтобы жить» -
это не удачная или неудачная фраза. Это реальность.
И почти через 20 лет после этого…

21 декабря 2012 года, когда в очередной раз политика совпала с экзотерикой в своем привычном предсказании привычных катастроф
для привыкших к ним тех, кто снизу, мы повторили опыт 1 января 1994 г. и без единого выстрела,
без оружия и не произнеся ни единого слова, вновь заняли города, ставшие колыбелью расизма и высокомерия.

Если 1 января 1994 г. тысячи мужчин и женщин без лиц атаковали и вынудили сдаться гарнизоны, защищавшие города,
21 декабря 2012 десятки тысяч молча заняли здания, где праздновалось наше исчезновение.
Одного только неоспоримого факта того, что САНО не только не ослабла и тем более не исчезла, а наоборот выросла количественно и качественно, должно было бы хватить,
чтобы любой минимально мыслящий человек понял, что за эти 20 лет внутри САНО и наших общин что-то серьезно изменилось.

Может быть, многие подумают, что мы ошиблись в выборе и что армия не может и не должна заниматься вопросами строительства мира.
Этому действительно есть множество причин, и главной была и остается та,
что таким образом мы сами себя обрекаем на то чтобы исчезнуть.
Может быть, так оно и есть. Может быть, мы ошиблись выбрав культ жизни вместо поклонения смерти.
Но мы делали наш выбор не обращая внимания на голоса снаружи.
Голоса тех, кто воспевает и требует смертельной борьбы, когда все смерти при этом обычно чужие.
Мы сделали этот выбор глядя на себя и слушая себя, оставаясь сами собой, то есть коллективным Вотаном
(сердце, божество, хранитель в мифологии народов майя – прим. переводчика).
Мы выбрали бунт, то есть жизнь.

Это не значит, что мы не понимаем, что война тех, кто сверху, всегда стремилась и стремится навязать нам свою логику.
Мы знали и знаем, что вновь и вновь сумеем защитить себя и наш выбор в том, чтобы быть такими, как мыесть.
Мы знали и знаем, что для защиты жизни придется платить нашими жизнями. Мы знали и знаем, что умираем ради жизни.

II.- Поражение?

Говорят, что мы для себя ничего не добились.
Нас не перестает удивлять полное непонимание рассуждающих на эту тему.
Они думают, что дети наших команданте должны наслаждаться поездками за границу,
учебой в частных колледжах, для достижения потом высоких назначений в бизнесе или политике.
Что вместо того, чтобы возделывать землю, добывая пищу трудом и потом своим,
они должны красоваться в социальных сетях, развлекаться в гламурных заведениях и хвастаться роскошью.

Возможно, наши субкоманданте должны были бы рожать детей и наследовать им должности, посты, назначения, дворцы и храмы,
как это делают политики всего спектра.
Может быть, нам следовало бы, как руководству СИОАК-Х и других крестьянских организаций,
пользоваться привилегиями и получать денежную поддержку и финансирование проектов,
оставлять себе их львиную долю и раздавать крохи рядовым участниками,
в обмен на подчинение преступным приказам сверху.
Но это правда, мы ничего этого для себя не добились.
Трудно поверить, но через 20 лет после «ничего для нас», оказывается, что эти слова оказались не лозунгом,
не фразой удобной для песен и транспарантов, а реальностью. Реальностью.
Если быть последовательными это поражение, предательство себя это путь успеха, путь ко Власти.
Но мы туда не стремимся.
Нам это неинтересно.
В этом смысле мы предпочитаем победе поражение.

III.- Смена власти.

За эти 20 летвласть в САНО менялась множество раз и по-разному.
Некоторые отметили только наиболее очевидный аспект: смену поколений.
Сейчас борются и руководят сопротивлением те, кто в начале нашего восстания были детьми или еще не родились.

Но некоторые аналитики не заметили других переходных моментов нашей власти:
Классового: от образованного среднего класса к индейцам-крестьянам.
Расового: от руководства движения метисами к полностью индейскому руководству.
И самое главное – изменения идейного порядка: от революционного авангардизма к принципу править подчиняясь;
от планов по захвату власти вверху к практике строительства власти снизу,
от политики профессиональной к политике повседневной,
от лидеров к народам, от крайнего мачизма к прямому участию женщин,
от насмешек над другими, отличными, к культуре уважения и защиты разнообразия.

Не буду больше распространяться на эту тему, потому что именно наш школьный курс «Свобода согласно сапатистам» дает возможность проверить,
чье мнение на организованной территории весит больше – чье-то персональное или всей общины.
Лично я не понимаю, почему многих думающих людей, утверждающих, что историю делают народы,
так пугает существование правительства народа без «правителей-специалистов».
Почему народное, коллективное руководство, определяющее собственные шаги, вызывает у них такой ужас?
Почему они отрицательно качают головой в отношение этого нашего «править подчиняясь»?
Культ индивидуализма находит в культе революционного авангардизма свое самое фанатичное выражение.
Именно это, то что индейцы сами собой командуют и один из этих индейцев будет и представителем и руководителем их движения,
именно это приводит их в ужас и отталкивает, и в конце концов они уходят в поисках тех,
кому нужны авангарды, каудильо и лидеры.
Потому что среди левых тоже есть расизм и больше всего его как раз среди тех,
кто считает себя самыми главными революционерами.
Эсаэно к таковым не относится. Поэтому кто угодно не может быть сапатистом.

IV.- Изменчивая и регулируемая голограмма. То, чему не бывать.

До рассвета 1994 г. я провел в этих горах 10 лет. Я был знаком и общался со многими из тех, в чьей смерти мы умирали все это время.
С тех же пор я знаком и общаюсь с другими, которые как и мы сегодня здесь.
Многими бессонными ночами я сталкивался с самим собой пытаясь переварить рассказанные мне истории,
миры, нарисованные молчанием, руками и взглядами, их настойчивые попытки показать нам что-то другое,
далекое, запредельное.
Тот мир, такой другой, такой дальний, такой незнакомый, он был только мечтой?
Иногда я думал, что все они ушли слишком далеко вперед, что эти слова,
которые вели и ведут нас происходят из времен, когда еще не было календарей и слова
блуждали в смутных географиях, и все они всегда были о юге,
достойно представленном во всех системах координат.
Потом я узнал, что речь шла вовсе не о каком-то неточном и поэтому невозможном мире. Этот мир уже шагал вместе с ними.
Разве вы еще не видели его? Не видите?

Мы не обманули никого из тех, кто снизу.
Мы не скрываем, что мы армия, со своей пирамидальной системой, ее центр - это командование и решения принимаются сверху вниз.
Мы говорим об этом, чтобы не строить из себя никаких суперлибералов или следуя моде самоотрицания.
Но каждый сегодня может увидеть, являемся ли мы армией, кому-то что-то навязывающей или кого-то к чему-то насильно вынуждающей.

Я должен сказать об этом, потому что я уже спросил на это разрешения у товарища Повстанческого Субкоманданте Моисеса:
Ничто из того, что к счастью или к несчастью было нами сделано, не стало бы возможным,
если бы Сапатистская Армия Национального Освобождения с оружием в руках
не выступила с оружием против негодного правительства, используя свое законное право на насилие.
Насилие снизу против насилия сверху.
Мы военные, и как таковые знаем, в чем состоит наша роль и наше время.

На рассвете первого дня первого месяца 1994 года, армия гигантов, то есть восставших индейцев,
спустилась в города, чтобы мир вздрогнул от их шагов.
Всего через несколько дней после этого, когда еще не была смыта с городских улиц кровь наших павших,
мы поняли, что снаружи нас не видели.
Привыкшие смотреть на индейцев сверху вниз, они не поднимали взгляда, чтобы увидеть нас.
Привыкшие к нашему униженному смирению, они не нашли в своем сердце места, чтобы понять наш достойный бунт.

Взгляд не видевших нас остановился на единственном метисе в маске.
И тогда наши руководители и руководительницы сказали:
«Они видят только все такое же мелкое, как они сами. Сделаем тогда кого-нибудь таким же маленьким,
как они, и тогда они его увидят, и через негоувидят и нас».

Так начался сложный отвлекающий маневр, этот прием жутчайшего и прекраснейшего колдовства,
зловредный фокус рожденный индейским сердцем;
индейская мудрость бросала вызов современности на одном из основных ее бастионов: в средствах массовой коммуникации.

Так началось создание персонажа, известного как «Маркос».
Прошу вас, следить за мной в следующем рассуждении:
Предположим, что существует какая-то другая, нетрадиционная форма нейтрализовать опасного преступника.
Например, создав для него смертельное оружие, заставить его поверить в том, что оно настоящее,
убедить его в том, чтобы он опираясь на эту уверенность выстроил все свои планы,
и все это только для того, что когда он соберется выстрелить, это «оружие» даст осечку
и вновь станет тем, чем и было всегда – иллюзией.

Вся система, и прежде всего ее средства информации, играют в создание знаменитостей,
которые потом с такой же легкостью разрушаются, если не вписываются в логику этой системы.
Их власть заключалась (уже нет, сейчас их отодвигают социальные сети) в том, чтобы решать что и кто имели право на существование
в выбираемый ими момент, они и только они решали, что называть,
а что замалчивать.
Но не воспринимайте моих слов слишком серьезно, ведь как показали эти 20 лет,
я совсем ничего не смыслю в этих средствах массовой информации.

Таким образом СупМаркос из официального представителя превратился в персонаж, отвлекающий внимание.
Если путь войны, то есть смерти, занял у нас 10 лет, путь жизни оказался дольше
и потребовал куда больших усилий, не говоря о крови.
Потому что, верьте мне или не верьте, умереть легче, чем жить.
Нам требовалось время, чтобы выжить и чтобы найти тех кто сможет увидеть нас такими, как мы есть.
Нам требовалось время, чтобы найти тех, кто будет смотреть на нас не снизу вверх и не сверху вниз,
а наравне, в глаза, по-товарищески.

Я вам говорил, что тогда и началось создание персонажа.
В один день у Маркоса были голубые глаза, в другой зеленые или карие или черные,
все зависело от того, кто брал интервью и фотографировал.
Так он становился запасным игроком в профессиональных футбольных командах, продавцом из провинциального магазина,
водителем, философом, кинорежиссером и пр., - все, что можно найти в платных изданиях
этих календарей различных географий.
У нас был Маркос на каждый случай. То есть на каждое интервью. И поверьте, это было не просто,
в те времена не было Википедии и когда к нам приезжали из Испании, нам приходилось с огромным трудом
добывать информацию, чтобы узнать о том был ли Corte Ingles характерным видом закройки костюмов в Англии,
продуктовым минимаркетом или провинциальным магазином.
И если вы мне позволите охарактеризовать Маркоса как персонаж, я бы сказал без колебаний, что это просто ряженый.
Чтобы некоторые из вас меня лучше поняли, скажем, что Маркос был несвободным средством массовой информации
(внимание, несвободным – не значит платным).

В создании и сохранении персонажа мы допустили некоторые ошибки.
В течение первого года мы, как говорится, исчерпали репертуар всех возможных «Маркосов».
Таким образом, в начале 1995 года у нас с этим уже были проблемы и одновременно с этим процесс самоорганизации наших селений
делал свои первые шаги.
Так что в 1995 г. мы уже не знали, как быть дальше. И в этот момент Седильо «разоблачает» Маркоса
тем же научным методом, которым он находит человеческие останки, т.е. по подсказке экзотериков-ясновидцев.
(президент Мексики объявил о том, что личность субкоманданте Маркоса установлена, что его настоящее имя Рафаэль Гильен,
и что это преподаватель философии родом из города Тампико, столицы штата Тамаулипас на северо-востоке страны – прим. переводчика)

История жителя Тампико нам дала некоторую передышку, хотя последующая фальсификация… вызвала у нас опасения,
что платная пресса разоблачит и «разоблачение» Маркоса и докажет,
что это еще одна фальшивка.
Но к счастью этого не случилось. Средства информации продолжили выдумывать и повторять массу фантастических историй.

Спустя некоторое время, житель Тампико добрался до наших краев.
Мы пообщались с ним вместе с субкоманданте Моисесом.
Тогда мы ему предложили провести совместную пресс-конференцию, чтобы он смог освободиться от принудительного назначения
на эту должность и чтобы всем стало ясно, что он и Маркос – разные люди.
Он не захотел. Он приехал, чтобы остаться здесь жить. Несколько раз он выезжал отсюда и его лицо можно найти на фотографиях похорон его родителей.
Если хотите, можете взять у него интервью. Сейчас он живет в одной из наших общин, в… А, я забыл, он не хочет разглашения своего точного адреса.
Мы больше ничего рассказывать о нем не будем и если когда-нибудь он сам захочет то расскажет историю своей жизни после 9 февраля 1995 г.
А нам не остается ничего другого, как поблагодарить его за то, что он сообщил нам информацию,
чтобы время от времени подпитывать «уверенность» других в том, кем СупМаркос на самом деле не является, поскольку на самом деле он –
ряженый или голограмма, а не университетский преподаватель из штата Тамаулипас.

Тем временем мы продолжали искать, искать вас, тех кто сейчас здесь с нами, и тех, кого здесь сейчас нет, но все равно они с нами.

Мы выдвигали все новые и новые инициативы для того, чтобы найти другого, другую, чтобы найти товарищей.
Различные инициативы в попытках найти взгляд и уши, которые нужны нам и которых мы заслуживаем.
Все это время развитие наших общин продолжалось и происходили перемены,
о которых говорилось много или мало, и которые вы здесь видите напрямую, без посредников.
Но этом поиске другого мы раз за разом терпели поражения.
Те, кого мы находили, хотели или руководить нами или подчиняться нам.
Были те, кто приближался к нам, но только для того, чтобы нас для чего-то использовать, или для того чтобы
с нашей помощью посмотреть назад, из чувства ностальгии то ли антропологической, то ли политической.

Так для одних мы были коммунистами, для других троцкистами, для других анархистами, для других маоистами, для других миленаристами,
и оставим здесь место для всех остальных «измов», которые придут вам в голову.

Это происходило до появления Шестой декларации Лакандонской Сельвы, на сегодняшний день самой удачной и самой сапатистской изо всех наших инициатив.
Благодаря Шестой декларации мы нашли наконец тех, кто смотрит нам прямо в глаза,
кто приветствует и обнимает нас вот так, на равных…
Благодаря Шестой декларации мы нашли наконец вас.
Наконец мы нашли тех, кто понял, что мы никогда не искали ни поводырей, чтобы вести нас за собой,
ни стада, которое мы должны вести к земле обетованной.
Ни хозяев, ни рабов. Ни каудильо, ни безголовых масс.
Но оставалось увидеть, готовы ли они увидеть и услышать нас таковыми, кто мы есть на самом деле.

Здесь, внутри, развитие наших общин было просто впечатляющим.
Поэтому возник этот школьный курс «Свобода, согласно сапатистам».
Очень быстро мы поняли, что уже появилось поколение, способное смотреть нам в глаза,
слушать и говорить с нами не ожидая, что мы кого-то «направим» или «возглавим»
и не претендуя руководить нами или подчинить нас себе.
И Маркос, как персонаж, перестал быть необходим.

Был подготовлен новый этап сапатистской борьбы.
Вот так это все случилось и многие из вас, наши товарищи по Шестой декларации,
лично и напрямую знакомы с этой историей.
Многие скажут, что эта игра в персонаж была неуместна. Но если мы честно проанализируем реалии тех дней,
то мы вспомним сколько людей,благодаря ужимкам этого ряженого, с симпатией или же антипатией все-таки обратили на нас внимание.
Так что смена власти происходит не по причине болезни, смерти, внутренних разборок, чистки или очистки.
Она происходит в полном согласии с логикой внутренних изменений происходящих в САНО.

Я знаю, что это не совпадает с квадратными схемами, принятыми обычно вверху, но это нас на самом деле меньше всего волнует.
И если это разрушает ленивые и интеллектуально ущербные версии профессиональных сплетников и сапатологов…, ничего не могу поделать.
Я не болен и не болел, я не умер и не умирал.
А точнее, «столько раз меня убили, столько раз я умирал, и опять я здесь…»
(слова известной песни из репертуара аргентинской певицы Мерседес Сосы – прим. перев)
И если мы подпитывали эти слухи, то только потому что такова была часть плана.

Последний из фокусов голограммы заключался в симуляции смертельной болезни, и даже некоторых смертей, которыми я умер.

И разумеется, фраза «если позволит его здоровье», которую субкоманданте Мойсес использовал в коммюнике,
сообщая Службе Национальной Безопасности о моем возможном появлении,
была нашим эквивалентом «если народ того захочет» или «если опросы мне будут благоприятствовать»
или «если Господь мне позволит» и подобных клише сегодняшних политиков.

И если можно – хочу дать один совет. Старайтесь развивать в себе чувство юмора, и не только потому,
что это полезно для физического и психического здоровья, но и потому что без чувства юмора сапатизм понять невозможно.
А тот, кто не понимает тот обычно осуждает, а тот кто осуждает – обычно приговаривает.

На самом деле это была самая простая часть работы над персонажем. Чтобы усилить слухи было достаточно только сказать некоторым конкретным людям:
«я расскажу тебе этот секрет, но пообещай мне, что ты никогда и никому этого не скажешь».
И разумеется, рассказали.

Главными невольными помощниками в распространении слухов о болезни и смерти были «эксперты-сапатологи», которые в…
хаотическом Мехико уверены в своей близости к сапатизму и в своем глубоком понимании его внутренних процессов,
кроме, разумеется полицейских, работающих за зарплату журналистов, журналистов, работающих за зарплату полицейских
и журналистов, работающих только за зарплату, причем маленькую, как у журналистов.

Мы им всем благодарны. Мы благодарим их за умение держать язык за зубами.
Они сделали именно то, чего мы от них и ожидали.
Единственное плохое во всей этой истории, это то, что я очень сомневаюсь,
что в будущем кто-нибудь доверит им какой-то настоящий секрет.

Наши убеждения и практика заключаются в том, что для восстания и борьбы нет необходимости ни в лидерах,
ни в каудильо, ни в мессиях, ни в спасителях.
Для борьбы необходимо только немного стыда, чуть-чуть достоинства и очень хорошая организованность.
Все остальное или идет на пользу коллективу или просто излишне.

Особенно комичными выглядели результаты культа личности среди аналитиков и политологов наверху.
Вчера они говорили, о том что будущее нашего мексиканского народа зависит от союза между двумя персонажами.
Позавчера они говорили, что ПеньяНьето уже независим от Салинаса де Гортари, не замечая, что критикуя Пенья Ньето
они начинали поддерживать Салинаса де Гортари и критикуя этого последнего,
они переходили в лагерь сторонников Пенья Ньето.
Сейчас они говорят, что ставки надо выбирать еще выше и тех, кто контролирует сферу телекоммуникаций,
поэтому ты можешь быть или за Слима или за Аскаррага-Салинаса.
Или брать еще выше и надо срочно определиться ты с Обамой или ты с Путиным.

Те, кто со вздохами не перестанут смотреть наверх, могут продолжать поиски своих вождей и дальше,
они и дальше могут думать, что на этот раз результаты выборов уже точно будут уважаться;
что сейчас на президентских выборах Слим поддержит, наконец левых;
что сейчас в игре Тронов появятся битвы и драконы, что в телесериале-комиксе «Ходячие Мертвецы» Киркман покажет, наконец, что-то комичное;
что сейчас уже наверняка инструменты, сделанные в Китае, не будут ломаться с первой попытки использования,
что футбол сейчас, наконец, перестанет быть бизнесом и опять станет спортом.
И может быть, в каком-то из этих случаев они и угадают, но не надо забывать, что при этом все они остаются не более, чем зрителями, то есть пассивными потребителями.

Те, кто любил или ненавидел СупМаркоса теперь знают, что любили или ненавидели голограмму.
Поэтому вся эта любовь или ненависть были вполне бесполезны, бесплодны, пусты.
И поэтому не будет ни дома-музея ни мемориальных табличек в местах где я родился и рос.
Никто никогда не признается в том, что он был субкоманданте Маркосом.
Его имя и должность никому не будут переданы по наследству.
Не будет оплаченных поездок для заграничных конференций.
Не будет доставки на лечение в лучшие из клиник.
Не останется ни вдов, ни наследников.
Не будет похорон, почестей, статуй, музеев, премий и ничего из того, что создается системой для укрепления культа индивидуума
и для презрения всего коллективного.

Этот персонаж был создан и сейчас мы, сапатисты, его создатели, решили от него избавиться.
И если вам понятен этот урок, который дают нам наши товарищи, значит вам понятен один из основных принципов сапатизма.
Вот так все сложилось за эти годы.
Мы увидели, что ряженый, персонаж, голограмма уже больше не нужны нам.
И мы стали думать и ждать соответствующего момента: точных календаря и географии,
чтобы показать кем мы на самом деле являемся для тех, других, настоящих, кто нас поймет.
И только чтоГалеано своей смертью указал нам эту географию и этот календарь: «здесь, в Ла-Реалидад, сейчас: в боли и возмущении»

V.- Боль и возмущение. Шептания и крики.

Добравшись сюда, в Ла-Реалидад, мы почему-то не сговариваясь начали говорить вполголоса, почти шепотом,
хотя никто не просил нас об этом.
Шепотом говорила наша боль и наше возмущение.
Мы как бы не хотели помешать Галеано шумом, чуждыми для него звуками.
Как будто наши голоса и шаги могли позвать его.
«Подожди, компа (сокращенное ласкательное от «компаньеро» -
«товарищ» - прим. перев.)», говорило ему наше молчание.
«Не уходи», шептали слова.
Но есть и другая боль и другое возмущение.

Скольких мужчин, женщин, детей, стариков, память избивают, казнят, бомбят, расстреливают, рубят на куски мачете, окружают ложью,
добивают, волокут среди проклятий, бросают истерзанными на пустырях, находят,
хоронят и все это прямо сейчас, сегодня, в других уголках Мексики и мира.
Только некоторые из имен:

Алексис Бенумена, убит в штате Мехико
Франсиско Хавьер Кортес, убит в штате Мехико
Хуан Васкес Гусман, убит в Чьяпасе
Хуан Карлос Гомес Сильвано, убит в Чьяпасе
Компа Куй, убит в столичном округе
Карло Джулиани, убит в Италии
Алексис Григоропулос, убит в Греции
Ваих Вахди аль-Рамахи, убит в лагере для беженцев Рамалла, 14 лет,
убит пулей в спину, выпущенной с наблюдательного поста израильской армии в момент,
когда не было ни демонстраций, ни протестов, ни вообще никого на улицах.
Матиас Валентин КатрилеоКесада, мапуче убитый в Чили
ТеодульфоТоррес Сориано, компа из Шестой пропавший без вести в городе Мехико
Гуадалупе Херонимо и УрбаноМасиас, крестьяне из Черана, убитые в Мичоакане.
Франсиско де Асис Мануэль, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
Хавьер Мартинес Роблес, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
Херардо Вера Орсино, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
Энрике Домингес Масиас, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
Мартин Сантос Луна, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
Педро Лейва Домингес, убит в Санта-Мария Остула.
Диего Рамирес Домингес, убит в Санта-Мария Остула.
Тринидад де ла Крус Крисостомо, убита в Санта-Мария Остула.
Крисофоро Санчес Рейес, убит в Санта-Мария Остула.
Теодуло Санчес Хирон, пропавший без вести в Санта-Мария Остула.
ЛонхиноВисентеМоралес, пропавший без вести в Герреро.
Виктор АялаТапиа, пропавший без вести в Герреро.
Хасинто Лопес Диас «Хаси», убит в Пуэбле
Бернардо Васкес Санчес, убит в Оахаке.
Хорде Алексис Эррера, убит в Герреро.
Габриэль Эчеверриа, убит в Герреро.
Эдмундо Рейес Амайя, пропавший без вести в Оахаке.
Габриэль Альберто Крус Санчес, пропавший без вести в Оахаке.
Хуан Франсиско Сисилиа Ортега, убит в Морелосе.
Эрнесто Мендес Салинас, убит в Морелосе.
Алехандро Чао Барона, убит в Морелосе.
Сара Робледо, убита в Морелосе.
Хувентина Вилья Мохика, убита в Герреро.
Рейнальдо Сантана Вилья, убит в Герреро.
Катарино Торрес Переда, убит в Оахаке.
Бети Кариньо, убита в Оахаке.
Юри Хааккола, убит в Оахаке.
Сандра Лус Эрнандес, убита в Синалоа.
Марисела Экобедо Ортис, убита в Чиуауа.
Селедонио Монрой Пруденсио, пропавший без вести в Халиско.
Непомусено Морено Нуньес, убит в Соноре.
Мигранты, похищенные вооруженными группами и вероятно убитые в одном из уголков мексиканской территории.
Заключенные, которых пытаются похоронить заживо:
Мумия Абу Джамаль, Леонард Пелтиер, мапуче Марио Гонсалес и Хуан Карлос Флорес.

Не прекращаются похороны голосов, которые были жизнью, чтобы заставить их замолчать,
их сбивают с земли и захлопывают за ними решетку.
И с каждой лопатой земли, падающей на их могилу, система говорит им:
«ты ничего не стоишь и никому не нужен, никто тебя не оплакивает, никого не возмущает твоя смерть,
никто не последует твоим шагам и не подхватит твоей жизни».

И бросая на могилу последнюю горсть земли она заключает:
«даже если найдут и накажут нас, твоих убийц, я всегда и без труда найду новых,
которые устроят на тебя засаду и повторят кровавый танец, покончивший с твоей жизнью».

И добавляет: «это мелкое карликовое правосудие вершится только для того, чтобы платные средства информации немного успокоили мнение обывателя,
перед приближающимся разгулом хаоса, оно не пугает меня, не мешает мне, я остаюсь неуязвима».

Что мы можем сказать этому телу, которое в забвении хоронят в любом уголке мира?
Что у нас есть только наша боль и возмущение?
Что важна только наша ярость?
Что пока мы шептали нашу историю, мы не расслышали его криков и его боли?

У несправедливости есть множество имен и крики ее жертв доносятся непрерывно и отовсюду.
Но наши боль и возмущение не мешают нам слушать.
И шепот наш служит нам не только для сожаления о несправедливых смертях наших павших.
Мы говорим тихо, чтобы услышать боль других, сделать нашим их возмущение,
и продолжить этот сложный, длинный и извилистый путь, стараясь превратить правду этих голосов в материал
для освободительной борьбы.
Мы стараемся помнить о том, что пока кто-то говорит шепотом, кто-то кричит.
И только внимательное ухо может услышать это.
Пока мы сейчас здесь слушаем и говорим, кто-то кричит от боли и от возмущения.
И так же, как необходимо научиться смотреть и видеть, наш слух тоже должен настроиться на нужную частоту.
Потому что пока кто-то отдыхает, кто-то продолжает восхождение.
Чтобы увидеть это достаточно опустить взгляд и поднять как можно выше сердце.

Можете?
Сможете?

Мелкое правосудие немного похоже на месть. Мелкое правосудие распределяет безнаказанность,
потому что наказывая кого-то одного, оно освобождает от ответственности всех остальных.

Правосудие, которого мы хотим и за которое боремся, не ограничивается тем, чтобы найти убийц компы Галеано и увидеть,
как они несут заслуженное наказание (чего им не избежать, и пусть ни у кого не остается на этот счет иллюзий).
Терпеливый и упрямый поиск правды вместо чувства облегчения от смирения с судьбой.
Настоящее большое правосудие не имеет ничего общего с похороненным телом товарища Галеано.
Потому что мы спрашиваем себя не о том, что нам делать с его смертью, а что мы должны сделать с его жизнью.

Прошу прощения, если я вступаю сейчас на скользкую почву общих фраз, но этот товарищ не заслуживал смерти,
тем более такой смерти.
Все его усилия и мечты, вся человеческая самоотдача каждого прожитого им дня, невидимые ни для кого кроме нас,
были ради жизни.

И я могу сказать вам, что был он человеком совершенно особенным, и кроме того – и это главное чудо –
в индейских сапатистских общинах есть тысячи товарищей, таких же особенных,
с такой же убежденностью, ясностью, чувством долга и единственной целью – свободой.

И возвращаясь к грустному – если кто-то и заслуживает смерти, то это тот, кого нет и никогда не было,
за исключением скоротечного гламура в платных средствах массовой информации.

Уже наш товарищ, командир и представитель САНО субкоманданте Моисес, сказал нам, что убив Галеано или любого из сапатистов, те, кто наверху, хотят уничтожить САНО.

Причем они хотят нас уничтожить не столько как армию, сколько как бунтаря-безумца, который строит и защищает жизнь там, где те,
кто наверху, пытаются превратить все в пустыню для горнодобывающей, нефтяной и туристической промышленности,
где убивают землю и тех, кто на ней живет и работает.

И субкомандантеМоисес сказал, что мы пришли сюда как САНО, чтобы открыть могилу Галеано.
Мы думаем, что чтобы Галеано жил, один из нас должен умереть.
И для того, чтобы эта незванная гостья именуемая смертю осталась довольной,
на место Галеано мы подставим другое имя и так Галеано останется жить,
а смерть вместо жизни унесет с собой только имя, буквы лишенные всякого смысла, без собственной истории, без жизни.

Поэтому мы решили, что Маркос прекратит свое существование сегодня.

Чтобы он не заблудился, его уведут за рукуТень Воина и Светлячок, с ним уйдут Дон Дурито и Старик Антонио.
Девочки и мальчики, собиравшиеся раньше, чтобыслушать его сказки, не будут понему скучать,
потомучто они все уже большие, они уже сами все прекрасно понимают,
и как и он, борются засвободу, демократию и справедливость, поскольку именно это и есть главное занятие любого сапатиста.
Котопес, а не лебедь споют емусейчас свою прощальную песню.
И наконец, те, кто сможет, поймут, что не уходит тот, кого никогда не было и не умирает тот, кто никогда не жил.

И смерть уйдет обманутая индейцем, боевое имя которого было Галеано, и он опятьбудет ходить по этим камням, которые сложены на его могиле
и будет учить всех, кто этого захочет, основным азам сапатизма, а именно – непродаваться, несдаваться, не опускать рук.

Ах, смерть! Как будто не очевидно, что тех, кто наверху она всегда освобождает от любой ответственности,
за исключением надгробной молитвы, серого почтения памяти, бесплодной статуи,
музея на страже добродетели усопшего.
И нас? Нас смерть обязывает только той ее частью, которая остается в ней от жизни.
Так что мы здесь, в Ла-Реалидад продолжаем заниматься обманом смерти.

Товарищи,
Учитывая все раньше сказанное, сейчас, в 02:08 25 мая 2014 года на юго-восточном фронте САНО,
я объявляю о прекращении существования того,
кто был известен как субкоманданте Маркос, самопровозглашенный «субкоманданте из нержавеющей стали».
Вот.

От моего имени уже не будет говорить Сапатистская Армия Национального Освобождения.
Счастливо и навсегда прощайте… или до встречи, те, кто понял, знают, что это уже не важно
и вообще никогда не было важным.
Из сапатистской реальности
Субкоманданте Маркос.

Перевод Олега Ясинского
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Вика



Зарегистрирован: 10.11.2014
Сообщения: 12

Сообщение Добавлено: Чт Дек 04, 2014 10:27 am
Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой
О. В. Ясинский

ИНТЕРВЬЮ С ЛУИСОМ КОРВАЛАНОМ *
O. Yasinsky

INTERVIEW WITH LUIS KORVALANOM

Фрагмент:

ВОПРОС: Рассказывают, что в самолете, в котором вы вылетели в Чили, оказался Дин Рид и чтобы он вас не узнал, его вывели из самолета. Это правда?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет. Я такого не помню. Я не могу сказать, что такого никогда не было, но думаю, что такого не было. Хотя может быть и было, и я просто не заметил. Но меня впервые спрашивают об этом; я впервые слышу о такой версии.

Текст полностью:

КОРВАЛАН (Corvalan) Луис (р. 14.9.1916, Пуэрто-Монт, провинция Льянкиуэ), деятель рабочего движения Чили. По профессии учитель. В 1932 вступил в Коммунистическую партию Чили (КПЧ). В 1936— 1940 был секретарём по организационным вопросам в партийной организации г. Консепсьон и активно сотрудничал в газете "Френте популар"("Frente popular"); одновременно был избран членом муниципального совета. С 1940 работал заместителем директора газеты "Сигло" ("El Sigio", ЦО КПЧ), а в 1946 стал директором газеты. В 1948—56 К. — руководитель отдела ЦК КПЧ по вопросам пропаганды. В 1952 избран членом ЦК, а в 1956 — членом Политической комиссии ЦК. В 1956—58 секретарь ЦК по вопросам пропаганды. С марта 1958 генеральный секретарь КПЧ. С 1961 сенатор Национального конгресса страны. За революционную деятельность подвергался арестам и тюремному заключению(1).

ВОПРОС: Дон Луис, прежде всего, хочу передать вам привет от людей из бывшего Советского Союза, из России, которые будут очень ждать этого интервью, тех кто вас помнит и кто хочет знать о вашей нынешней жизни, о том, какие у вас планы и что вы сейчас делаете?
ЛУИС КОРВАЛАН: И на все это я должен ответить как на один вопрос? Хорошо. Большое спасибо за привет, я от всего сердца благодарен вам. Наши годы в Советском Союзе, в основном в Москве, стали важной частью нашей жизни. Мы не забываем о друзьях. И по поводу моего 90-летия я получил много поздравлений, в том числе и от российской компартии и от людей с телевидения, журналистов и так далее. Что я сейчас делаю? То же что и всегда. Продолжаю борьбу, по мере возможности. Потому что годы уже берут свое. Я уже хожу с палочкой. Мне уже девяносто с хвостиком. Я остаюсь членом центрального комитета партии. Естественно, я уже не участвую во всем, как раньше. Я работаю здесь, в моем районе, в моей ячейке. Наша ячейка занимается очень важным делом. Мы готовим публичную акцию для соседей, чтобы обсудить с жителями района вопросы, связанные с проблемами городского транспорта. Будет выступление инженера, специалиста по вопросам транспорта. Месяц назад преподаватель инженерного факультета Чилийского университета дон Фуэнсалида выступал здесь на тему глобального потепления. Мы обращаемся к разным группам общества, затрагиваем различные темы. Кроме того, мы, вместе с другими людьми, работающими непосредственно на местах, боремся против лихорадки строительства высотных зданий, которая приносит простым людям массу проблем. Вот, это ответ на первый вопрос. Очень длинный.
ВОПРОС: Дон Луис, как вам нравится, как вы предпочитаете, чтобы к вам обращались: дон Луис, дон Лучо, товарищ Корвалан?
ЛУИС КОРВАЛАН: Старикам говорят "дон"... Не важно... мне.. "дон Лучо"...
ВОПРОС: О чем ваша нынешняя книга? Мы знаем, что вы сейчас заканчиваете работу над книгой.
ЛУИС КОРВАЛАН: Да, я пишу книгу, уже вот-вот закончу. Она будет называться "Коммунисты и демократия".
ВОПРОС: О чем она?
ЛУИС КОРВАЛАН Она о том что... Это мнение коммуниста о демократии и мнение коммунистов о демократии. Но я рассматриваю эту тему с чилийской точки зрения. Хотя говорю в ней не только о демократии в Чили, я говорю в ней даже о советской демократии. О социалистической демократии.
ВОПРОС: Что вы думаете сегодня о распаде Советского Союза и социалистического лагеря, что это значило лично для вас?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, что это событие очень негативно для всех коммунистов. И не только для коммунистов. Я думаю что оно негативно для прогресса всего человечества. Несомненно, Советский Союз был важнейшим фактором в борьбе за мир, в борьбе за уважение независимости стран. То чего сейчас очень не хватает, особенно в этот момент, при нынешнем правительстве Буша. И в плане демократии социалистическая демократия значила много достижений для народа, для людей. Особенно, если мы говорим о демократии не только в смысле возможности свободно высказываться, особенно если мы учтем, что речь идет об обществе, в котором было множество срочных неудовлетворенных потребностей, и нерешенных проблем, но в нем никто не умирал от голода, как это был в царские времена и как это происходит в отсталых странах капиталистического мира, там не было безграмотных, там все умели читать и писать и у простых людей был высочайший культурный уровень, гораздо выше, чем это происходит в капиталистическом мире. Я всегда поражался, когда видел у вас на уличных скамейках множество людей, читающих книги. Вы этого не увидите в Чили. Так что это (распад Союза) было отступлением назад. Это уже перевернутая страница, но это уже известно.
ВОПРОС: Кто несет историческую ответственность за распад Советского Союза?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, партия. К сожалению. Развилась бюрократия, определенный отрыв партии от народа. Но были и другие факторы: нельзя не учитывать существовавшую угрозу третьей мировой войны, которая вынуждала Советский Союз, который обеспечивал надежность мира, нести огромные военные расходы, кроме того, помощь, которую Советский Союз предоставлял народам, освобождавшимся от колониализма, помощь Вьетнаму, помощь Кубе, помощь африканским народам ит.д. это было очень большим грузом для его экономики, что тормозило его собственное развитие. Это был важный фактор, осложнивший развитие страны. Но это, разумеется, не было главной причиной ее разрушения. Главная причина – в ее руководстве.
ВОПРОС: В руководстве КПСС?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да. Я думаю, что да. К сожалению.
ВОПРОС: Для чилийских коммунистов это было неожиданностью? В такой короткий срок...
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, для всего мира... Я думаю, даже для североамериканцев...они и не мечтали...
ВОПРОС: Что вы думаете сейчас о личности Горбачева и о начатой им перестройке? Было ли это оправдано, имело ли смысл?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, что имело смысл расширить взгляд на многие вещи и решить многие задачи, поставленные перед перестройкой. Но нельзя было делать этого в том виде, как было сделано. Горбачев правил точно так же, как и те, кого он столько критиковал. Он правил, не опираясь на народ и на массы. Принимавшиеся им решения не были результатом дискуссии и обсуждения с участием всех. Я даже не говорю всего народа, они не обсуждались даже на уровне всей партии. Решения принимались только верхушкой. Поэтому они в результате полностью оторвались от народа. Что уже говорить об их последующей жизни... об их прибылях, о деньгах...
ВОПРОС: Дон Лучо, что вы думаете о роли Сталина в истории Советского Союза и мирового коммунистического движения?
ЛУИС КОРВАЛАН: Как и у всех людей и всех правителей, у него были как положительные, так и отрицательные стороны. Правда, не знаю, что именно из того что приписывают ему можно считать его личной заслугой, а что – результатом коллективной работы, работой руководства партии, которую он как руководитель представлял. Я вспоминаю речь, которую он произнес, когда в июне 1941 года Германия напала на Советский Союз. Эта историческая речь, и политика выжженной земли были блестящими решениями, и благодаря этому руководству Советский Союз, как известно, сыграл решающую роль во второй мировой войне. Без советского государства, без Красной армии, без народа, который заплатил 20 миллионов жизней, гитлеровская Германия не была бы разгромлена, и можете себе представить, какая судьба ждала мир... Антифашистский Альянс, коалиция с Англией, с Соединенными Штатами, с Францией, разумеется, все это было очень важно, но, прежде всего, это была заслуга Советского Союза. Но есть вещи, которых я до сих пор не понимаю. Почему ваша армия ничего не сделала, чтобы воспрепятствовать реставрации капитализма, когда всем стало ясно, что власти отказались от социализма? Это ведь была Красная, Советская Армия, армия с идеологической подготовкой.
ВОПРОС: Дон Лучо, в сегодняшнем мире многие, особенно правые, часто обвиняют левое и коммунистическое движение в сталинизме. Что вы думаете о сталинизме сейчас, с точки зрения известных сегодня исторических фактов?
ЛУИС КОРВАЛАН: Было? Было много обвинений в сталинизме? Да, они были.
ВОПРОС: Преступления Сталина были правдой?
ЛУИС КОРВАЛАН: О преступлениях Сталина вы знаете больше меня. Но это не самое главное, правда? Что такое сталинизм? Это было догматическое понимание правления и власти. Мы, чилийские коммунисты стояли плечом к плечу с Советским Союзом во все времена. Но до ХХ съезда мы говорили о Марксе, Ленине и Сталине. А когда к власти пришел Хрущев стали известными многие ужасные преступления, но мы не заняли никакой критической позиции, потому что видели нашу роль в другом. Мы многого не знали, не видели. Даже я, семь лет проживший там... даже не выучил языка... у меня все время был переводчик. На самом деле, мы много не знали. Но были всем известные темы, на которые у нас были разные взгляды из-за разных обстоятельств. Например, когда я произнес речь на ХХIII съезде КПСС в апреле 1971, у нас здесь было уже правительство Народного Единства, я подчеркнул многопартийный характер нашего правительства, я сказал что мы не возражаем против тех социалистических обществ, где не было многопартийной системы, как это было в Советском Союзе, уже к этому времени на Кубе, что соответствует хорошо известной исторической логике. Советское правительство не было однопартийным в самом начале процесса, когда в него входили революционные социалисты, то есть эсеры. Потом поменялись условия, и правительство осталось в руках только коммунистической партии... Однажды мы даже публично заявили о нашем расхождении. Когда Хрущев говорил о социалистическом реализме в литературе. Или в другом случае, когда Хрущев посетил выставку художников-абстракционистов и став перед одной картиной сказал, "Что это за мазня!". А мы всегда были сторонниками свободного творчества... Мы поддерживали Советский Союз во многих вещах... Конечно, иногда мы ошибались. Это тоже бывало. Например, мы поддержали его (Советский Союз) в критике Югославии. И в этом не было никакой необходимости. Не было никакой нужды силой навязывать всем социалистическим странам точную копию московской модели. Как, например, в случае с Китаем. С Китаем у нас в первое время были прекрасные отношения. Зачем было их портить? Мы явно переборщили в этом. Но это не потому что нас заставляли оттуда.
ВОПРОС: Вы думаете что можно воссоздать Советский Союз?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, что капитализм не вечен. В мире и в России. И я думаю, что Россия опять станет социалистической. Не знаю, войдут ли и сразу ли в этот будущий союз все бывшие республики. Но я думаю, что большинство из них станут социалистическими.
ВОПРОС: Каково ваше мнение о Ленине? Что вы думаете о планах убрать его тело из Мавзолея и вообще закрыть Мавзолей?
ЛУИС КОРВАЛАН: Ленин был великим теоретиком и выдающимся политическим руководителем. И эта идея вынести его из Мавзолея мне кажется варварством. Я уже говорил, что значил Советский Союз для всего мира. Я уже сказал, что без него не удалось бы победить немецкий фашизм. И Ленин это основатель страны, отец родины. Поэтому мне это кажется варварством.
Я хотел прочитать вам стихи Уидобро, который говорит о Ленине, "который разбил на две части человеческую историю..." Могу я вам прочитать эти стихи?.. Или ладно, потом их найдем...
ВОПРОС: Вы обещали пережить Пиночета. Он умер как физически, так и политически. Что вы думаете о нем сейчас?
ЛУИС КОРВАЛАН: Это был беспощадный диктатор. Назовем вещи своими именами: это был вор. Вор. Лжец. Преступник.
ВОПРОС: Как вы узнали о его смерти и что при этом почувствовали?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я узнал об этом по телевизору. Я почувствовал большую радость. Конечно, смерть людей это не повод для радости, но поймите... у меня не могло быть другой реакции. Это было чувство, которое, думаю, испытало огромное большинство чилийского народа.
ВОПРОС: В современном мире – что вам больше всего нравится и что по-вашему представляет наибольшую угрозу?
ЛУИС КОРВАЛАН: В нынешнем мире происходит много перемен, например, в области технологий, научно-техническая революция началась еще во времена Советского Союза, но сейчас все это развивается с головокружительной быстротой. Впечатляет развитие сферы телекоммуникаций. Это настоящее чудо. В этом есть большие позитивные стороны, но очень важно, в чьих руках это всё находится. Средства коммуникации в руках реакционных сил не помогают развитию революционных процессов, хотя и не могут их остановить. Несмотря на ложь и дезинформацию, люди борются, и будут продолжать бороться. И у нас еще будут новости.
ВОПРОС: И в чем заключается наибольшая угроза нашего времени?
ЛУИС КОРВАЛАН: Угроза войны, постоянно навязываемая и поддерживаемая правительством Буша. Но дни Буша тоже сочтены. Одна из главных угроз заключается и в продолжающемся ослаблении и уменьшения роли в политике коммунистических партий. Например, в Европе. И революционных сил вообще. Но я думаю, этот феномен будет преодолен. Я просто себе не представляю, что может быть как-то по-другому.
ВОПРОС: Вы следите за событиями в России?
ЛУИС КОРВАЛАН: У меня недостаточно информации. Все это время мне не хватало аналитического материала, сделанного самими русскими, российскими коммунистами, хотя мне говорили что уже кое-что есть. Материала о том, что на самом деле произошло и что происходит в России. Но пока у меня недостаточно данных. Может быть, есть что-то на других языках, а я говорю только по-испански, читаю по-французки, но мне ничего не известно. Мне пока не знаком такой материал.
ВОПРОС: Одна из последних новостей заключается в том, что Владимир Буковский выдвинул свою кандидатуру на будущие президентские выборы в России...
ЛУИС КОРВАЛАН: Да, я читал эту новость.
ВОПРОС: И в России хотят знать, что вы об этом думаете?
ЛУИС КОРВАЛАН: Меня удивила эта новость. Я его не знал. Я с ним не знаком. Я о нем слышал, но кто он? Но на самом деле меня удивляет, что он за личность.
ВОПРОС: Вы знали о существовании политзаключенных в Советском Союзе?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я не знал об этом. Мне известно, что в какое-то время они были, но когда я там жил, я об этом ничего не слышал. Когда-то в самом начале процесса это было даже естественно, в Советском Союзе диктатура пролетариата должна была использовать средства, характерные для любой диктатуры в течение определенного периода, и этот период оказался не очень коротким. Была контрреволюция Колчака и Деникина, была интервенция 14 капиталистических стран в первые годы советской власти, и естественно, были представители олигархии, богачей, российских магнатов, которые совершали наказуемые преступления.
ВОПРОС: Этот обмен на Буковкого был равноценным или нет? Всемирно известного лидера чилийских коммунистов поменяли на никому не известного советского диссидента. Буковский был так же опасен для Советского Союза как вы для режима Пиночета?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я думаю, что нет.
ВОПРОС: Почему тогда согласились на столь неравный обмен?
ЛУИС КОРВАЛАН: А мне откуда знать? Спросите лучше у них. Понятия не имею.
ВОПРОС: Как вы узнали о том что вас освободят?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я был здесь в концлагере Трес Аламос, и моя жена мне сказала, что от партии из Москвы поступила информация о том, что существует такая возможность, и спросила меня каково мое мнение. Я ей сказал, что здесь я совершенно оторван от действительности, я уже три года в тюрьме и естественно очень хочу на свободу, но если нужно сидеть дальше – я тоже не вижу никаких проблем, проблема не в этом. Я сказал ей, что у меня здесь недостаточно элементов, чтобы иметь собственное мнение, и я подчинюсь любому вашему решению, решению моих товарищей по партии. Потому что их мнения спросила Москва. Я понятия не имел, кто он такой (Буковский).
ВОПРОС: Вы его в какой-то момент увидели?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет.
ВОПРОС: Дон Лучо, расскажите, пожалуйста, о вашем подпольном возвращении в Чили, кто и когда принял решение об этом?
ЛУИС КОРВАЛАН: Разумеется, это решили мы, то есть Коммунистическая партия Чили.
ВОПРОС: Как принимается это решение и почему именно в этот момент?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я не помню деталей, но я был секретарем партии и предложил вернуться и товарищи по партии согласились.
ВОПРОС: Рассказывают, что в самолете, в котором вы вылетели в Чили, оказался Дин Рид и чтобы он вас не узнал, его вывели из самолета. Это правда?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет. Я такого не помню. Я не могу сказать, что такого никогда не было, но думаю, что такого не было. Хотя может быть и было, и я просто не заметил. Но меня впервые спрашивают об этом; я впервые слышу о такой версии.
ВОПРОС: Каково было ваше нелегальное возвращение в Чили?
ЛУИС КОРВАЛАН: Без каких-либо проблем. Мы прилетели в Буэнос-Айрес. Там нас ждал наш товарищ из Центрального комитета с которым мы связались. Мы у него переночевали. Из Чили приехала семейная пара, чтобы меня забрать. Пара в кавычках, потому что это не были муж и жена, товарищи с машиной из Буэнос-Айреса, мы поехали машиной на юг, переночевали в Барилоче и переехали на эту сторону. Эта семья, которая фигурировала как выезжающая из Чили, и я вернулся в страну по имени документам этого "мужа".
ВОПРОС: То есть, он остался за границей, а вы въехали в страну?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да.
ВОПРОС: В чем заключалась ваша подпольная работа в Чили?
ЛУИС КОРВАЛАН: До моего приезда было разгромлено два подпольных Центральных комитета и это был уже третий, возглавлявшийся компаньерой Гладис (Марин). И мы приняли очень жесткие и как оказалось эффективные меры безопасности. Я вернулся в Чили в 1983 г и диктатура продолжалась еще 6 лет. В течение этих 6 лет не было ни одного провала. Был только один опасный момент. Однажды мы были на собрании, в районе Ла-Флорида и вдруг узнаем, что группа полиции обыскивает все дома... но в поисках уголовных преступников. Когда мы об этом узнали, мы сразу убрали со стола все бумаги и поставили на их место бутылки, бокалы и закуску. Это был полдень. Из самых известных участников собрания там были я и Володя (Тейтельбойм); в это время он въехал в Чили на пару месяцев. Я вышел в туалет и оставил дверь открытой. Сначала полицейских встретила хозяйка дома и сама предложила им помочь и показать весь дом... сначала снаружи, потому что дом большой... двор, вспомогательные помещения... чтобы дать нам время на подготовку. И когда я в туалете услышал шаги входящих., я становлюсь вот так спиной к двери, делая вид, что хочу пописать и полицейский, увидевший мою спину за дверью просто сказал извините и ушел. Вся хитрость заключается в том, чтобы не закрывать дверь... потому что тот, кого ищут, никогда не оставит дверь открытой.
ВОПРОС: Это и был самый опасный момент в вашей подпольной истории?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да. Но это была полная случайность.
ВОПРОС: Когда вы вернулись в Чили, кто-то вас узнал? Знакомые или друзья?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет-нет. Я для этого сильно похудел и мне сделали операцию, мне убрали с носа горбинку... Операцию мне сделал товарищ, который был на войне...
ВОПРОС: Ваша семья знала о вашей операции и планах вернуться?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да, Лили, моя жена знала и сопроводила меня на операцию
ВОПРОС: А ваши дочери?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да, обе мои дочки знали. Младшая выглядела озабоченно. А старшая сказала: ну наконец, папа, как хорошо!. А третья, которая жила в Чили ничего об этом не знала. Подготовка была серьезной... С учетом того, что случилось с Майданой... (генеральный секретарь компартии Парагвая и Антонио Майдана был арестован и "пропал без вести" немедленно после нелегального возвращения на родину). Хотя я думаю, что то, что случилось с Майданой было из-за доноса в Аргентине... И на последнем этапе моей подготовки к возвращению, занялись изменением моей внешности. Мне утончили нос, мне подняли веки, для этого здесь разрезали. Три операции за два дня под местным наркозом... Через зеркало я видел, как врач погрузил скальпель в носовую полость, взял маленький молоточек и нажал вот сюда указательным пальцем... и что-то хрустнуло. За ушами мне надрезали кожу головы сверху вниз, и срезали полосы кожи с волосами, а потом, стянув, зашили. Когда я вспоминаю об этом у меня до сих пор в ушах этот звук разрезаемой ткани. Врача звали Александр Шмелев, и одна его нога была искусственная. Он сам себе отрезал ногу, когда был ранен во время войны и после этого принял решение стать хирургом. Его полное имя, вместе с деталями подготовки моего возвращения в Чили, опубликовала газета "Комсомольская Правда" в номере от 17 марта 1992 г. после прихода к руководству страной вашего друга Ельцина (улыбка). Публикация была богата красочными деталями, включая то, что эта информация была обнаружена в архивах КПСС под кодовым названием "Операция Доминго", что соответствовало моему первому подпольному имени на этом новом этапе моей жизни. В газете еще было написано, что мой хирург специализировался на пластических операциях для артистов "Большого" и для иерархов партии и что в день моего возвращения в Чили по миру путешествовали шесть моих двойников. На базе этой информации чилийская "Меркурио" опубликовала карикатуру, на которой шесть похожих между собой типов, спрашивают друг у друга, кто же из нас – настоящий Корвалан. Но это уже, конечно, выдумки.
ВОПРОС: у вас есть фотографии до операции и после?
ЛУИС КОРВАЛАН: Не знаю, хотя может вот эта... Это я в Мексике с моим внуком... за пять лет до операции.
ВОПРОС: Говоря о вашем внуке, весь Советский Союз видел фильм Романа Кармена "Сердце Корвалана". Я хотел спросить вас, что вы вспоминаете о Луисе Альберто (его сын, умерший от инфаркта после пережитых пыток в 1975 г.)?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да... Я вспоминаю его сейчас чаще, чем раньше. Как странно, сейчас все чаще. Мне больно вспоминать о нем. Это был мой единственный сын. "Я продолжу нашу фамилию", говорил мне он. И он ушел очень рано. Рано умер.
ВОПРОС: И сын Луиса Альберто сейчас живет в Мексике...
ЛУИС КОРВАЛАН: Он в Мексике да. Прилетал сюда, когда мне исполнилось 90.
ВОПРОС: Чем он занимается в Мексике?
ЛУИС КОРВАЛАН: Он певец. И поет очень хорошо. И играет на народных мексиканских инструментах.
ВОПРОС: Вернемся к теме вашего приезда в Советский Союз в 1976 г...
ЛУИС КОРВАЛАН: Я прилетел 16 или 17 декабря 1976 г
ВОПРОС: Как вас встречали? Мне кажется, в те годы вашего освобождения ждал весь Советский Союз, и это была настоящая, неофициальная радость
ЛУИС КОРВАЛАН: Я прилетел сначала в Белоруссию, в Минск. Потому что в эти дни отмечали день рождения Брежнева. И во всем официальном мире это было главной новостью. (Улыбка) И мы провели пару дней в Минске и только потом утром прилетели в Москву и там нас ждала целая комиссия ЦК... не помню имен.. был еще ответственный за международные связи... и еще был Кириленко и потом меня повезли в Кремль и меня приял Брежнев.
ВОПРОС: Отпраздновав свой день рожденья...
ЛУИС КОРВАЛАН: Я не знаю был ли день его рожденья точно накануне. Было собрание Политбюро. До того, как я вошел в зал, где меня ждал Брежнев и Политбюро я встретился с Громыко. Потом была встреча с Брежневым.
ВОПРОС: Расскажите о поездке в Тбилиси и встрече с Шеварднадзе.
ЛУИС КОРВАЛАН: Кажется, следующим летом я поехал отдыхать в Сочи. Шеварднадзе узнал, что я там и пригласил меня. И я сказал ему, что если можно, вместо самолета не бы хотелось поехать туда на поезде, чтобы посмотреть пейзаж. И он отправил за мной... представьте себе... целый поезд! Он меня очень хорошо принял. Он сам ходил со мной повсюду, сопроводил меня на рынок. У меня сложилось о Шеварднадзе очень хорошее впечатление. Его речи на собраниях были очень интересными, неформальными, были проще и отличались от остального официоза. Были богаче по содержанию. А потом... не хочу даже говорить... Такова жизнь...
ВОПРОС: Какова была ваша повседневная жизнь в Москве?
ЛУИС КОРВАЛАН: Я жил сначала на улице Горького возле Кремля, а потом мне поменяли жилье, потому что квартира была очень маленькой, со мной жили еще жена и 2 дочки, одна из них замужем, в две новых квартиры на Безбожном переулке. Мы там проживали на пятом или шестом этаже.
ВОПРОС: Трудно было привыкнуть?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет, нет. Все наши мысли были направлены на Чили, мы следили за событиями в Европе и Москве, но не особенно глубоко. Больше всего мы зависели от новостей из Чили. Была налажена прекрасная служба информации, при помощи аргентинской и советской компартий. У нас была очень хорошая информация.
ВОПРОС: Но с точки зрения повседневной жизни, по чему больше вы скучали, к чему было труднее всего привыкнуть?
ЛУИС КОРВАЛАН: У меня не было никаких проблем.. А привыкнуть... наверное, к языку. Но я всегда ходил с переводчиком.
ВОПРОС: Но хоть пару слов по-русски вы выучили?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет... Две дочери мои выучили язык. Я ничего не выучил по-русски. Я ходил на рынок. Всегда мне нравились рынки. Я нашел место, где продавали гуатитас... (чилийское блюдо из внутренностей)... Как это называется у вас? Я был так рад! Я покупал по 8-10 кг. Чтобы угощать товарищей. И был еще такой большой магазин, как сейчас супермаркеты, где продавали много морепродуктов. А я очень люблю рыбу. И там было очень хорошее снабжение рыбой. Кажется, "Океан", назывался.
ВОПРОС: В чем похожи и в чем не похожи русские на чилийцев?
ЛУИС КОРВАЛАН: Мне очень трудно ответить, потому что я не знаю хорошо русских.
ВОПРОС: Тогда чем похожи и чем не похожи ваши русские друзья на чилийцев?
ЛУИС КОРВАЛАН: Чувством юмора. Внешне кажется, что все очень серьезные, но это только внешне.
ВОПРОС: Покажите нам, пожалуйста, ваш дом, ваши книги, расскажите о своем обычном дне...
ЛУИС КОРВАЛАН: Все вот здесь... Сегодня воскресенье. Домработницы нет. По утрам я занимаюсь внучками... Вот картины... это – Глазунов. Кстати, что о нем слышно? Он жив?
ВОПРОС: Да. И как обычно пишет картины. Но уже другие. Сейчас политкорректно писать другое. Как и другой ваш знакомый Шеварднадзе...
ЛУИС КОРВАЛАН: Я встаю всегда в без четверти семь. И до 9 утра занимаюсь с моей младшей внучкой, которой три с половиной года и читаю газеты. В 9 приходит помощница и я начинаю здесь работать. Иногда, когда нормальная погода и самочувствие позволяет – выхожу гулять.
ВОПРОС: Зарядку делаете?
ЛУИС КОРВАЛАН: Мне, конечно, уже трудно... Но стараюсь. А когда вам 90 лет, а вашей жене 80 – вас обычно выгоняют с кровати и из комнаты. И вот я живу теперь здесь, в кабинете. Эта картина за кроватью – репродукция фотографии нашего хорошего знакомого Антонио Кинтаны... как ни странно, только в прошлом году впервые в стране прошло первое официальное мероприятие, посвященное ему – выдающемуся чилийскому фотографу...
ВОПРОС: Тот самый, который известен больше всего по своей знаменитой фотографии рук, которая стала обложкой для диска Виктора Хары?
ЛУИС КОРВАЛАН: Да... Если хотите, я подвину кровать, чтобы вы увидели всю картину...
ВОПРОС: С Пабло Нерудой вы были близкими друзьями?
ЛУИС КОРВАЛАН: Мы дружили... Не то чтобы были самыми близкими-близкими, но да... хорошими друзьями... Они всегда приходили к нам в гости, мы ходили к ним. Когда они уезжали в Европу – нам всегда оставляли ключи от их дома в Исла-Негра... Мы зимой часто туда ездили...
ВОПРОС: Эти книги Ленина.... полное собрание сочинений... откуда?
ЛУИС КОРВАЛАН: Из Москвы.
ВОПРОС: Вы все прочитали?
ЛУИС КОРВАЛАН: Нет, не всё. Да и не стоит всё... там множество коньюктурных, однодневных статей, записок... Нет смысла читать всё.... Но у меня проблема... Пропал второй том, компаньеро... Не знаю, кому я дал почитать и мне не вернули!... Этот ангел - подарок представителя Католической церкви, архиепископа Милана, который организовал большую кампанию за мое освобождение и потом принял меня в Италии со всеми почестями...
... А это – моя первая книга: "СССР и мировая война". Вышла в октябре 1939 г в Икике и стоила 1 песо. А эту фигурку подарила мне в ГДР женщина, муж которой погиб в концлагере. Вот ее письмо: "Дорогой Луис Корвалан! Я передаю вам самое дорогое и ценное, что есть у меня. Эту фигурку выточил для меня заключенный Бухенвальда. Я получила ее 17 апреля 1945 г. и в течение 29 лет она всегда занимала почетное место в моем доме и всегда была украшена цветами. Прошу вас, чтобы вы берегли ее и обращались с ней так же. Теперь она ваша. Я не стыдилась слез, которые текли по моему лицу, когда я следила по телевидению за кампанией солидарности с Чили и узнала о вашем освобождении. ". Она вдова. Ее муж погиб и детей воспитала она одна. Ее имя Херта Бехренц... А это другой подарок. Посмотрите, какая красота! Это XIX век. А мы сейчас – в XXI. Это – от Хонеккера. "Дорогой Луис Корвалан! Не могу выразить нашу радость по поводу вашего освобождения из фашистских застенков иначе, как подарив вам эту очень важную книгу. Эта Книга Свободы, у которой длинная история". Посмотрите, как сохранилась... 1893 год... А это – работа Глазунова. Хотите снять кое-что интересное? Посмотрите. Это – вся моя семья: Луис Корвалан, Лили Кастильо, Луис Альберто Корвалан, Вивиана Корвалан...
ГОЛОС ИЗ ПАТИО: Здесь на вас жалуются, что не помогаете асадо делать!
© ЯСИНСКИЙ Олег Владиславович, собственный корреспондент русской службы ВВС и "Новой Газеты" и журналов "Со-общение" и "Мысль" в Чили
(1)Большая Советская энциклопедия // Режим доступа: http://bse.sci-lib.com/article064551.html
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:
Начать новую тему   Ответить на тему
Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах

Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group
Русская поддержка phpBB